Зато члены комитетов учащали обыски. Конечно, фотографии военных и военные отличия - эти явные «признаки контрреволюции» - были давно зарыты в парке, под кустом сирени. Мы откопали их позже.
Правда, тетя Аня не нашла небольшую коробочку с золотыми монетами, которую зарыла еще до нашего приезда. Мама только удивлялась: «Русской доверчивости нет границ!»
Местность была открытая; пожалуй, даже издалека, несмотря на темноту, можно было увидеть тех, кто участвовал в этом предприятии… Австрийский военнопленный Вацлав, который работал в Рубежном садовником, копал землю. Ничего нельзя поставить ему в вину, общее мнение о нем было самое хорошее, но знали-то его только год или два, и, даже будучи безупречно честным, сумел бы он никогда не проговориться?
Закопав «контрреволюцию» в парке, мы спокойнее ждали обысков. Ждали когда угодно, и днем и ночью. Знали ли те люди, что они ищут? Многие из них были, наверное, просто любопытные.
- Смотри, Ванька, - говорил деревенский парень товарищу, крутя выключатель в зале, - поворачиваю один раз - одна лампочка зажигается, поворачиваю два раза - две лампочки зажигаются…
Раскрывая шкафы, они переворачивали белье, содержимое ящиков вытряхивали на пол…
- Ищите, раз это ваш долг, - говорила бабушка, - но будьте вежливы. Это инструкции вашего правительства, - и она разворачивала перед ними местную газету.
Спокойствие бабы Таты и мамы, безусловно, производило впечатление. Возможно, наши визитеры думали, что кто-то за нами стоит! Спокойствие! Ни при каких обстоятельствах не предаваться панике! Ведь опасность была во всем!… Во время обыска разговор беспрестанно шел о «врагах народа» и о том, что их ждет.
Однажды мама, очень некстати, возмутилась. На вопрос, кто ее муж, она поначалу осторожно ответила: «Моряк». Колебания в группе, переглядывания и наконец успокаивающий вывод:
- Это хорошо. Матросы были первые львы революции!
- Но мой муж не матрос! Он офицер!
Не то возмутило маму, что папу сочли за матроса, а то, что его произвели в «льва революции». К счастью, мамины замечания не всегда были настолько опасны. В павильоне в парке размещалась большая юридическая библиотека дяди Мирона. Однажды во время обыска один из молодых «активных деятелей» заявил, что все книги надо сжечь, так как судить следует по совести, а не по законам. На это мама ответила, что «закон одинаков для всех, в то время как совесть…»
Особенно хорошо помню я один из таких обысков, который мог плохо закончиться. Группа членов одного из комитетов, очень разнородная, в полумраке гостиной рылась в ящичках письменного стола. Как была забыта и попала им в руки фотография генерала Насветевича в форме и при орденах?!