- Как твое имя, воин?
- Роман!
-Ну что ж, Роман, меня вернут не люди! Придет время, ты все узнаешь, а если живыми останемся, то и увидишь то, с чем справиться ты не сможешь. Да и я не смогу, если честно, но это не так важно сейчас. Слишком быстро бежит время, а нам выручать ваших женщин надо, ведь спалят, а там мать ребятишек. Думать надо и действовать. Но сначала я все же хотела услышать ТВОЕ слово Глеб, ведь я свое дала.
Мужчина отступил на шаг от меня и внимательно посмотрел мне в глаза, потом также пристально оглядел каждого из присутствующих здесь мужчин и, получив короткий согласный кивок, вновь вернул мне свой взгляд.
- Я даю тебе свое слово, Сирила, и очень надеюсь, что нам не придется пожалеть о своем решении. Но запомни, предашь меня, и твоя смерть будет быстрой, но мучительной.
Я сцепила от гнева зубы и, с трудом не срываясь на звериный рык, прорычала:
- Я та, кто познала предательство, из-за которого практически истреблен весь мой народ, и никогда сама не пойду на него. Запомни это, человек! Предателей мы не жалуем и не прощаем НИКОГДА!
- Я рад, малышка, что мы одинаково относимся к некоторым вещам...
В этот момент со стороны деревни раздались выстрелы, взрывы и многоголосый рев толпы. Я дернулась в сторону детей, которые все также сидели как мыши в сторонке от нас и пристально смотрели за нами, но как только началась эта какофония звуков, они в ужасе повернулись в сторону деревни. Глеб перехватил меня за руку и коротко объяснил:
- Это партизаны на подмогу жителям пришли, нам здесь больше делать нечего.
Я растерянно посмотрела на детей, возле которых стоял мужчина похожий на кота и что-то им говорил. Маша и Миша, кивнув ему головами, резко рванули ко мне. Подбежав, оба повисли на моей шее. Маша утирала рукавом телогрейки струящиеся по щекам слезы, и сквозь всхлипы мы все разобрали ее монолог.
- Спасибо, Сири, спасибо, что не бросила, спасла, отомстила за нас, я всем расскажу какая ты смелая, всем-всем.
- Я тоже...
Обоих детей прервал осторожный, но, тем не менее, очень настойчивый голос Глеба:
- Дети, запомните оба, что вы никому про Сири не расскажите, а про нас и подавно. Мы здесь выполняем опасное задание, и никому про него знать не нужно, вы меня понимаете? Вдруг вас сможет услышать какой-нибудь фашистский недобиток, и тогда вы поставите под удар и Сири и нас. Вы понимаете меня?
Понаблюдав пару мгновений за неуверенными кивками детей, он продолжил:
- Теперь главное! О том, что случилось, расскажете только матери и предупредите ее о секретности, она сама решит, что делать дальше.