одного отца, очень серьезно к этому относившегося. Когда мы принимали причастие, его маленький сын спросил:
— Что это, папа?
Отец объяснил значение хлеба причастия и прочитал соответствующую молитву.
Мальчик молчал, пока не пришла очередь чаши. Тогда он снова спросил:
— Что это, папа?
Отец опять стал объяснять — о крови и распятии, и как вино стало символом
смерти Иисуса. Потом он еще помолился.
Я только улыбался — какую грандиозную задачу взвалил на себя этот отец.
Повернувшись, чтобы понимающе кивнуть ему, я вдруг понял, что это — сам Дэвид
Робинсон, знаменитый баскетболист из команды «Сан-Антонио Спурс». На коленях у
него сидел его шестилетний сын, Дэвид Робинсон-младший.
Менее суток назад Дэвид предопределил триумфальный исход матча на
выбывание с командой «Финикс Сане». А завтра Робинсону предстоит играть на
ответном матче в Финиксе. Но между двумя этими важными, транслирующимися по
общенациональному телевидению спортивными событиями Дэвид был отцом. Сейчас
30
он — не «лучший игрок команды» и не олимпийский чемпион, а папа Дэвид, объясняющий значение святого причастия маленькому Дэвиду.
Так вот, какое из событий этих трех дней имеет наибольшее значение? Два
баскетбольных матча или причащение? И что отзовется в вечности? Завоеванные на
площадке очки? Или проповедь, услышанная в церкви? Что окажет более глубокое
влияние на жизнь юного Дэвида? Что важнее — увидеть, как отец играет в баскетбол, или услышать, как он шепчет молитву?
Дорогие родители, мы не можем оградить наших детей от всех опасностей в их
жизни, но мы можем привести их к источнику жизни. Мы можем вверить их Христу.
Впрочем, даже в этом случае наши «молитвы на берегу» могут привести к трудному для
нас выбору.
Пока Иаир и Иисус идут к дому Иаира, «приходит некто из дома начальника
синагоги и говорит ему: дочь твоя умерла; не утруждай Учителя. Но Иисус, услышав это, сказал ему: не бойся, только веруй, и спасена будет» (Лк. 8:49-50).
Иаир разрывается между двумя противоположностями. Первая — известие из
дома: «дочь твоя мертва». Вторая — весть от Иисуса: «не бойся». С одной стороны
взывает ужас. С другой убеждает надежда. Трагедия, потом вера. Иаир слышит два
голоса и должен выбирать, к какому прислушаться.
Не так ли и со всеми нами?
Суровая реальность родительской жизни диктует нам и такое: можешь делать все, на что способен, и все равно окажешься на месте Иаира. Можешь оберегать дитя, молиться, отгонять прочь все тени, и все равно придется сидеть в полночь в приемном
покое больницы или выписывать в воскресенье пропуск в клинику для наркоманов, и ты