– Я сказал, что не знаю, где она... ох, Иисусе!
Кулак у лица Макса ничем не помог ублюдку – не хватило скорости. Но затем агент ощутил кровь. Вероятно, он отключился от боли, потому что Морант снова попытался освободиться. Ткнул Макса локтем в бок, и тот задохнулся от резкого удара, но не отступил.
Морант думал, что выгадал секунду или две, но ошибся. Он попытался отползти на руках и коленях и оказался именно там, где Макс и хотел: в удушающем захвате. Багат обхватил рукой его шею, а коленом уперся ему в спину, ломая позвоночник.
– Ты сошел с ума? – выдавил Морант, прежде чем Макс сжал его, отбирая воздух, необходимый тому, чтобы говорить.
Воздух, необходимый ему, чтобы дышать.
Конечно, Моранта слишком хорошо тренировали, чтобы он теперь просто лег и умер.
Он перекатился на Макса спиной, пытаясь разорвать захват. Несколько раз сильно оттолкнулся от стены, пытаясь сокрушить Багата своим весом или хотя бы ослабить его смертельную хватку.
Потому что она была смертельной.
Макс хотел убить Моранта.
И он убивал Моранта.
Тот цеплялся за руку Макса, отчаянно пытаясь дотянуться до лица агента, до его глаз, но безуспешно. Тогда он забился, как выброшенная на берег рыба, пока Багат не понял, что Морант дотянулся до своего кармана и что-то оттуда достал.
Не нож, не пистолет – ручку. Из дешевого пластика, с выщелкивающимся стержнем.
Хорошо обученный человек мог убить и ручкой. Или хотя бы ранить. И поэтому Макс спрятал лицо за широкой спиной Моранта и приготовился к новому нападению.
Макс Багат, несомненно, сорвался. Джоунс видел такое раньше во время обучения в спецвойсках и на службе у Чая: мужчины, которые слишком старались и слишком далеко заходили в стремлении всего добиться.
Он даже сам это испытал, в тюрьме.
Пытки – несомненно, развязывающая языки тактика теперь была и в американском арсенале – могли сделать такое с человеком.
Здравомыслие исчезает, и у руля встает инстинкт. Принятые решения и сделанный выбор имеют мало общего с личными убеждениями, с устоявшимся пониманием добра и зла.
Чертовски очевидно, что Макс или не в состоянии услышать, или отступил в такое темное место, куда не донеслись задыхающиеся объяснения Джоунса: «Я не знаю, где Джина, но я знаю, что она с Молли, и они обе все еще живы».
Или: «Эй, что там у тебя вместо мозгов? Мы на одной стороне!»
А потом Макс сильнее сдавил его горло, и Джоунс не мог больше говорить. Не мог больше дышать.
Что за черт?
Возможность умереть в ближайшее время была очень вероятна.
Просто не верилось, что это случится прямо здесь. Прямо сейчас.