– Мы не голодны, – солгала она, а мужчина с пистолетом вошел в комнату. На самом деле она умирала от голода. Но если бы она держала двух пленников всего лишь с одним помощником и одним пистолетом, то напичкала бы их еду транквилизаторами.
– А, – сказал он, – но когда вы проголодаетесь...
Он принес сетчатую сумку, раздувшуюся от тяжести, и начал выкладывать содержимое на туалетный столик. Это была еда – примерно дюжина жестянок разной величины. Он аккуратно их выставил и положил маленький консервный нож на верхушку одной из банок, как украшение.
– Если вы хотите их разогреть, мы, конечно, готовы...
– Нет, – ответила Джина, становясь так, чтобы закрыть от него Молли. Та выглядела слишком беззащитно, лежа вот так с выставленным из-под одеяла гладким плечом.
– Как пожелаете.
– Мы желаем, – резко сказала Джина, – вернуться в отель в Гамбурге.
– Боюсь, это невозможно.
Он выглядел оправдывающимся, но Джина была осторожна.
Ее ноги дрожали, но она свела колени и задрала подбородок.
– На кого вы работаете? – спросила она. – Сколько бы вам ни платили, мы заплатим больше.
– Боюсь, все не так просто, – тяжело вздохнул он.
– А могло бы быть, – возразила она, в глубине души зная, что этот человек удерживает их не из-за денег.
Комната была слишком хороша, а его одежда – да и весь его облик – кричали о достатке.
– Вы пробудете тут какое-то время, – сказал он. – Пожалуйста, дайте знать, если вам что-нибудь будет нужно.
Он пошел к двери.
Что Джине было нужно, так это присутствие Макса.
Одному богу известно, где он был и что делал – если он вообще знал, что она в опасности.
Да и с чего бы ему? Единственный, кто знал, что они с Молли пропали, был Лесли Поллард, он же Дейвид Джоунс, он же Грейди Морант.
Учитывая все обстоятельства, Лесли–Дейвид–Грейди вряд ли обратится в ФБР за помощью.
Он придет за ними, за Молли. Джина ни на секунду в этом не сомневалась. Но ему будет не так-то просто до них добраться, где бы они ни были.
На это могли уйти недели.
Месяцы.
По крайней мере, сейчас Джина была сама по себе.
Мужчина с пистолетом пошел к двери, но Джина остановила его.
– Как тебя зовут?
– Эмилио, – сказал он ей.
– Я Молли, – солгала она. – Послушай, моя подруга действительно больна. В знак доброй воли...
– Боюсь, это невозможно, – оборвал он ее, уже зная, что она попросит отпустить Молли.
– Почему? – заупрямилась Джина. Это не имело ничего общего с самоотверженностью и храбростью, хотя она знала: услышь это Макс, он подумал бы иначе. И был бы не прав. Дело было в том, насколько быстро Молли в ее нынешнем состоянии сможет бежать – совсем не быстро. Если придется тащить с собой Молли, шансы Джины на побег стремятся к нулю.