– А что? – спросила Джина. Стринги определенно были мужскими. В покрое имелось дополнительное место для всяких неженских частей тела.
– Не глупи.
– И не думала, – ответила она, пытаясь сохранить серьезность. – Во-первых, прошло какое-то время и, возможно, твои вкусы изменились. А во-вторых, в них тебе на самом деле может быть удобно, учитывая, где у тебя повязка и… – Макс взял у нее боксеры. –
Очевидно, я ошибалась.
Джина отвернулась и принялась перебирать брюки и шорты, пытаясь не слишком привлекать внимание к тому, что краем глаза наблюдала за Максом, боясь, что он упадет.
Верно.
Надев трусы, Макс снял халат и…
Ладно, он определенно не был таким худым, как после продолжительного пребывания в больнице. Брюки Эмилио, вероятно, все же ему не подойдут. Хотя были тут одни свободного кроя, которые сели бы хорошо… А вот и они. Ярко-зеленые шорты до колен.
Макс снова недоверчиво посмотрел на нее, вешая халат на спинку стула.
– Неужели правда похоже, что я хоть раз в жизни носил шорты такого цвета?
Джина попыталась сдержать улыбку.
– Честно говоря, не думаю, что у тебя есть выбор. – Она позволила себе поднять на него глаза. – Можешь пока что походить в одних трусах. По крайней мере, пока твои брюки не высохнут. Хотя знаешь, что действительно бы к ним подошло? Галстук-бабочка.
– Она повернулась, словно намереваясь метнуться в гардеробную. – Уверена, у Эмилио есть смокинг. Судя по остальной одежде, он, скорее всего, из полиэстера и зеленовато- желтый, но, возможно, бабочка…
– Джина. – Макс остановил ее до того, как она дошла до двери. Поманил ее к себе.
Джина протянула ему зеленые шорты, но Макс взял не их, а ее руку, и привлек девушку к себе.
– Я люблю тебя, – сказал он таким голосом, словно сообщал какую-то жуткую скорбную весть, которая все же отчего-то отчасти его забавляла.
Джина надеялась, что он это скажет, даже молилась об этом, но то, что Макс умудрился при этом улыбнуться, пусть и мимолетно, было просто чудом.
А потом, не дожидаясь, что ее замершее сердце снова забьется, Макс ее поцеловал.
И о, к этому чуду она тоже не была готова: к сладкой мягкости его губ, к сильной хватке обнимавших ее рук. Почти восстановив форму, Макс стал крупнее и объемнее, чем после больницы – и это тоже было потрясающе. Джина водила руками по его гладкой мускулистой спине и плечам, и поцелуй из нежного перерос в страстный.
И, боже, это тоже было чудом.
Вот только Джина не могла не думать о словах, которые Макс выдавил из себя, словно возможность сказать их вслух стоила ему души. Зачем он признался ей в любви именно сейчас?