Справа от меня тянутся заросли парка, слева с грохотом проносится в вышине ярко освещенный поезд. Опорные столбы угрожающе вибрируют, рано или поздно вся эта конструкция завалится к чертям собачьим. Затем вновь воцаряется тишина — правда, ненадолго: над ухом назойливо звенит оголодавший комар. Сделав глубокую затяжку, я направляю струю дыма в ту сторону, откуда доносится противный писк. Комар отлетает в сторону и атакует сзади, впиваясь мне под лопатку. (Шеф избежал расправы термитов и крокодилов, зато угодил в лапы каннибалов; те плотоядно облизываются в предвкушении лакомого кусочка.)
Мимо проезжает автобус, изредка мелькают легковушки. Одна из машин притормаживает, и сидящий за рулем мужчина подзывает меня свистом. Естественно, я и ухом не веду. Дорога делает поворот, и парк остается в стороне. В здании, вдоль которого я иду, очевидно, когда-то помещалась фабрика, а потом его забыли сломать. Голые кирпичные стены обнесены забором. Фонари попадаются все реже и реже, разбавленный кофе соответственно меняет свою концентрацию. Тишину нарушают лишь мои шаги.
Навстречу торопливой походкой идут молодые женщины. Вырывающийся у них нервный смешок звучит ненатурально, однако ведь не меня женщинам нужно убедить, будто им весело, а самих себя. Поравнявшись со мной, они умолкают и настороженно приглядываются ко мне. Им страшно. Мне тоже. Я безоружна, так же как и они, а Хмурый растворился в пространстве, и у меня зарождается подозрение, что он, напрочь позабыв о моем существовании, преспокойно отсыпается дома. (В тропических уголках моей фантазии Шеф — лишь закуска на пиршестве каннибалов. Основное блюдо — Хмурый. Для туземцев он — объедение, чистая мякоть, без сухожилий. Да я и сама согласна попробовать, каков, он на вкус.)
Эти соблазнительные видения отгоняет страх, все мои мысли и чувства поглощены мрачным зрелищем заводского корпуса. Голые стены источают угрозу. От затылка вдоль позвоночника стекает ледяная капля — очевидно, именно это в художественной литературе называется «холодный пот». Все чувства мои предельно обострены, я обретаю способность видеть не только перед собой, но и вокруг, и даже позади. За спиной роятся знакомые по кинофильмам сонмища призраков и монстров, и я уже в который раз даю зарок никогда больше не смотреть фильмы ужасов и детективы, разве что сказки, да и то не все подряд.
Сзади раздается шорох шагов, и у ног моих на тротуаре вырисовывается тень. Фонарь я давно миновала, поэтому моя тень намного обогнала меня самое, а эта, другая, постепенно выползает вперед — узкая, угрожающе вытянутая. Шаги, приближаясь, звучат все более отчетливо и гулко.