Когда строительство яхты было закончено, случилось непоправимое: скончался отец Гленна. Сердечный приступ случился у Томаса Холландса прямо на стапельной площадке, и, пока «скорая» добралась туда из Кейптауна, врачам оставалось только констатировать смерть от острой сердечной недостаточности.
Неожиданная потеря отца потрясла Гленна, Он и не подозревал, как сильно был привязан к нему. Им овладела глубокая апатия, дела на верфи он запустил и, несомненно, полностью разорился бы, если бы не Перри Стэнфорд, инженер-экономист, которого Томас год назад сделал управляющим, поскольку его сын большую часть времени проводил у чертежной доски. Гленн много думал об отце, подозревая, что тот скрывал от окружающих свою болезнь, и казнил себя за эгоизм и невнимательность к единственному родному человеку. В первые месяцы после похорон отца его все чаще стали видеть в баре спортивного клуба, куда он обычно приходил размяться и посидеть в компании завсегдатаев, среди которых было много бывших участников Второй мировой войны. Гленн любил слушать их рассказы о войне, сидя за стойкой бара. Не то чтобы он ударился в пьянство, но выпивать стал больше.
В один из вечеров ему довелось стать свидетелем жаркого спора, разгоревшегося между уже знакомыми ему ветеранами войны и англичанином, который сидел рядом с ним за стойкой бара. У англичанина была довольно приятная внешность, которую портили следы беспутной жизни. Худощавый, нервный, он выглядел лет на тридцать, не больше, хотя, по подсчетам Гленна, должен был быть намного старше. По его высказываниям, сопровождаемым энергичной жестикуляцией, Гленн понял, что о войне тот знает не понаслышке. Речь шла о военной компании на побережье Средиземного моря в начале сорок первого года. Как всегда, жаркий спор кончился ничем, ветераны постепенно разошлись, оставаясь при своем мнении. А сосед Гленна продолжал сидеть с мрачным видом, бормоча себе что-то под нос.
— Если я правильно понял, вы воевали на севере Африки? — робко спросил его Гленн.
— Воевал, — резко ответил тот, видимо еще не остыв после спора. — Там и в плен попал. Но ненадолго. В сорок третьем бежал в горы к партизанам. — Англичанин говорил отрывистыми фразами, словно стрелял короткими очередями из пулемета, сохраняя на узком лице брезгливо-мрачное выражение. Прядь прямых темных волос падала на его высокий лоб.
Рассказы о войне всегда будоражили романтическое воображение Гленна. Заметив, что его сосед медлит уходить, он догадался, что с деньгами у него туго, а выпить еще хочется, хотя, по представлениям Гленна, он выпил более чем достаточно. Правда, внешних признаков опьянения Гленн у него не заметил, а потому предложил угостить его.