Интубация у Абдуллы удалась с первой попытки, и он введен в наркозный сон. Расслаблены и недеятельны его мышцы. Мерно и ритмично работает дыхательный автомат, подавая в легкие Абдуллы нужное количество кислорода и выводя из них углекислоту. Капля за каплей в вены Абдуллы подаются кровь, необходимые жидкости и лекарства.
Теперь осталось уложить Абдуллу на операционный стол в операционное положение, в то положение, в котором технически наиболее просто и удобно хирургическое вмешательство. И эта простая у «обычных» пациентов процедура у Абдуллы превращается в сложную манипуляцию. С большим трудом удается уложить Абдуллу на живот, да так, чтобы брюшная стенка его не оказалась сдавленной, чтобы анкилозированная и искривленная шея не сломалась. Но и это не все. Следует внимательно следить за лицом и глазными яблоками Абдуллы. Приданное ему на операционном столе положение чревато резким повышением внутричерепного венозного давления, что может привести к серьезным осложнениям даже со стороны глаз — отслоению сетчатки. И за этим должен следить анестезиолог. И эта ответственность падает на ее плечи!
Все сделано!
Все готово!
Все учтено!
Я приступаю к вертебротомии.
И для меня и для моих помощников и сотрудников эта операция теперь уже стала обыденной. А вот на тех врачей, которые видят ее впервые, она производит сильное впечатление и техникой своей и эффективным окончанием — когда искривленное и обезображенное болезнью тело вдруг здесь, на операционном столе, становится сразу прямым — похожим на тело нормального здорового человека!
Когда я оперирую, мысленно в моей голове как бы проходят кадры этапов операции, которую я делаю. Они проходят чередой, один за другим!
Я каким-то внутренним зрением вижу все этапы оперативного вмешательства. Они несколько предшествуют тому, что я делаю, во времени! Это как бы зрительный конспект, которому я следую в своих действиях!
Первый кадр…
Вот я рассек и отслоил кожу с отделяющей ее от глубже лежащих тканей тонкой пленкой — фасцией. Обнажены остистые отростки позвонков, вернее, пока видны только их верхушки. С обеих сторон по бокам от них я рассекаю плотную и крепкую поясничную фасцию — серовато-серебристую ткань консистенции и плотности пергамента, на котором писали в старину. Специальными инструментами-распаторами я отслаиваю от боковых поверхностей остистых отростков и задних поверхностей дужек позвонков длинные поясничные мышцы, те самые мышцы, которые у здорового человека разгибают туловище назад. У Абдуллы эти мышцы отличаются от обычных подобных мышц человека. Болезнь, хронический длительно текущий воспалительный процесс сделали их ломкими, хрупкими, расползающимися под пальцами хирурга. Они насквозь пропитаны жиром. Вот что сделала болезнь с этим всесильным, надежным биологическим мотором, приводящим в движение наше тело!