Я все-таки вышла. Стеклянная клетка, фигурные решетки по торцам, на них вразнобой цветочные ящики.
— Как же вы до цветов-то добираетесь?
— Рамы на лето снимаю. Да что уж теперь?
Кот, воспользовавшись нашим отсутствием, копался в углу комнаты, яростно царапая ковер. Наташа выставила его в прихожую, вздохнув:
— Весна скоро, Пушок опять беситься начал, — она потерла темную ссадину на левой ладони и поморщилась. Потом опять вздохнула:
— Нас еще Тата-Ната звали… Господи! Ну я же не знала, что он такой козел!
— Так вы думаете, Тата из-за него?
— А как же! Она же влюбилась как… как… как ненормальная. Сашенька то, Сашенька се. А Сашенька после свадьбы сразу соскучился, давай по сторонам поглядывать. Татка последнее время сама не своя была. Ах, Сашенька так изменился, смотрит на меня, как на пустое место. Переживала она ужасно. И врач бестолковый попался. Я тогда за канцтоварами ездила, встретила ее, она мне пожаловалась, что даже врач ей не верит. В общем, здорово на нервах была. Только когда о беременности узнала, вроде расцвела. Звонит мне: давай посидим, отметим…
— Значит, в этой квартире она с вами собиралась встретиться?
— Ну да. Только мы на шесть договаривались, мне в налоговую надо было, это долгая история. А она почему-то раньше пришла… Знаете? Я думаю, после меня она ему еще звонила, и он ей чего-нибудь такое сказал, что… Или вы думаете, что он за ней шел? Тетя Надя говорила, что видела его тогда…
— Тетя Надя — это консьержка?
— Ну да.
— А она как, видит нормально? Наверное, старенькая уже?
— Да у нее глаз орлиный, через три стены все разглядит, не то что через дворик.
5.
Устная речь — наиболее доступная форма передачи информации
Герасим
Следующий день выдался ясным и ярким, почти апрельским, правильно я вчера «на место происшествия» не пошла! По солнышку-то даже в мороз гораздо веселее.
«Соседний» дом, консьержка которого в тот самый день видела Александра Викторовича, правильнее было бы именовать «домом напротив». Практически подъезд в подъезд, метров пятьдесят, не больше, на таком расстоянии среди бела дня не обознаешься.
Позвонив, я на суровый вопрос «кто там, в какую квартиру?», каюсь, слегка приврала:
— Наташа сказала, хорошо бы с тетей Надей поговорить…
Замок сразу бибикнул — мол, открываюсь, входи.
Повезло. Дежурила как раз тетя Надя. Возраст ее я определить не взялась бы: плотная, многолетний «деревенский» загар, перманентные кудри «под красное дерево», серый пуховый платок, овчинная жилетка. Может, пятьдесят, а может, и все семьдесят. На столе в комнатушке — недовязанный носок, электрический чайник, газетка с кроссвордом…