В словах дона ядовитая насмешка так густо была замешана на сдержанном гневе, что гробовщик задрожал каждым нервом, но все же заговорил мужественно:
— Я вас пришел просить о правосудии.
— Поздно. Правосудие уже совершилось на суде, — отрывисто сказал дон Корлеоне.
Бонасера упрямо замотал головой:
— Их суд — для тех мальчишек. Но не для меня.
Дон признал справедливость такого разграничения одобрительным кивком.
— А чего же хочешь ты? — спросил он.
— Око за око, — ответил Бонасера.
— Но просил ты большего. Твоя дочь жива.
— Тогда пусть они пострадают так же, как она, — согласился неохотно Бонасера.
Дон помолчал, ожидая продолжения речи гробовщика. Бонасера, собравшись с силами, спросил отчаянно:
— Сколько мне заплатить вам за это?
В ответ дон Корлеоне повернулся к нему спиной. Это был отказ. Больше разговаривать не о чем.
Бонасера не двинулся с места.
Тогда вздохнув и тем самым показывая, что по доброте сердечной не может сердиться долго, дон опять обернулся к Бонасере, бледному, как те покойники, с которыми он обычно имел дело. Теперь дон был почти ласков:
— Стоило ли бояться прийти ко мне со своей бедой в самом начале? Вы пошли в суд и ждали месяцы своей очереди. Вы потратили деньги на адвоката, который заранее знал, что будет не суд, а посмешище. Правосудие вершил судья, продажный, как последняя шлюха. Все эти годы в Америке за деньгами вы обращались в банк, которому платили непомерные проценты, и там стояли с протянутой рукой, будто нищий, пока они удостоверятся в кредитоспособности.
Дон остановился на миг, голос его построжал:
— А ведь достаточно было прийти ко мне, я с радостью раскрыл бы для вас свой кошелек. Подонки, унизившие вашу дочь, давно умывались бы горючими слезами, если бы справедливость вершил я. Враги и недруги, если бы они у вас оказались, имели бы дело со мной и тогда, — дон взмахнул рукой, указуя на Бонасеру, — вы уж поверьте мне, они боялись бы вас.
Бонасера опустил голову и сказал сдавленным голосом:
— Прошу вас, будьте моим другом.
Дон Корлеоне положил руку ему на плечо.
— Да будет так. Справедливость восторжествует. Возможно, в свой час, если этот час вообще когда-нибудь настанет, я попрошу тебя об ответной услуге. Но пока считай, что мое правосудие — подарок от крестной матери вашей дочери, моей жены.
Когда за благодарным гробовщиком закрылась дверь, дон Корлеоне распорядился:
— Поручи это дело Клеменце, Том, да пусть направит туда надежных ребят, чтобы не сдурели от вида крови. Мы все-таки не убийцы, что бы ни думал о нас этот тупой могильщик.
Его первенец в это время продолжал любоваться сквозь окно на свадебное веселье. «Ничего не выйдет, — огорченно подумал дон, — Сантино не желает перенимать опыт, а значит, никогда не сможет стать во главе семейства стать доном. Надо уже сейчас подыскивать другого, и поскорее. В конце концов, никто ведь не вечен.»