Через дремотное состояние и пофыркивание лошадей до сознания Осипова дошел звук летящих самолетов. Он открыл глаза и начал осматривать небо. По звуку он определил, что летят «ишаки», но не увидел. Прошло несколько минут, и новая группа, но теперь уже в поле зрения. Летела девятка бомбардировщиков, но таких самолетов Матвей еще не видел. Они своим двухкилевым хвостовым оперением напоминали немецкие «дорнье», но самолеты были советские. Шли они невысоко, и были видны звезды.
— Василий, ты видишь самолеты?
— Наблюдаю. О них как-то шел разговор, но вижу первый раз. Это Пе-2, наверное, «петляковы», потому что других-то не может быть. С задания идут, а все целые. Наверное, получше, чем наши. Все же два мотора, экипаж три человека.
— Не горюй, Вася. Раз живые остались, то еще полетаем. Может быть, и на них.
— По молодости на нас дырки зарастут, как на собаках. Сейчас главное — попасть в лазарет, чтобы быстрее починили.
Вновь замолчали.
Возница, слушавший этот разговор молча, наконец подал голос:
— Хлопцы, а зачем вам куда-то на аэродром ехать? Вот тут рядом, на железной дороге, военный госпиталь. Если надо, то сразу и отправят в тыл. К ним со всех сторон раненых везут.
— А что, Червинов?
— Я «за».
— Давай у них выгружай!
…Госпитальный приемник больше походил на «заводской двор», куда непрерывно подходили автомобили и повозки: одни привозили, а другие увозили. Только запахи были не заводские, а больничные. Пахло медикаментами, карболкой, бензином, лошадьми и чем-то еще. «Продукцией» этого завода были люди. Привозили и увозили продукцию войны — раненых всех возрастов, воинских званий и профессий. Воздух пропах потом, человеческими телами и страданиями. Большие и сильные мужики здесь были беспомощными. Они надеялись, ругались, плакали и умирали. Но чаще раненые разговаривали сдержанно, стараясь не показать своих страданий, а наиболее сильные духом иногда даже находили повод для иронических шуток над своим бедственным положением. И таких раненых на этом человеческом ремонтном заводе любили больше всего: они помогали переносить страдания другим, облегчали труд врачам и санитарам.
Операционная…
Осипова бил озноб. Грелки, которыми он был обложен со всех сторон, не помогали. Тогда хирург коротко скомандовал:
— Водки.
Жидкость обожгла горло, и Матвей начал быстро-быстро куда-то проваливаться. Когда проснулся, то увидел около себя раненых, уложенных прямо на пол, устланный свежей соломой. Он оглядел стены помещения и понял, что находится в товарном вагоне. Люди лежали неподвижно с закрытыми глазами, и только их дыхание подтверждало, что они живы и борются за свою жизнь.