Окоченевшие дикари уже повыползли из палаток и машин, кучкуясь около костерков и столиков в ожидании согревающего пойла. Палатка девиц тоже шевелилась. Иван Всеволодович крадучись приблизился к ней, решив подслушать, о чём там толкуют пробудившиеся лентяйки. Может быть, о нём? И не ошибся. Но сначала они деловито порассуждали о какой-то шубке, которую необходимо было приобрести Вере, а тугриков не хватало. Обсудив все достоинства шкуры и будущей хозяйки в ней и так и не определив, где добыть бабки, Вера вдруг спросила:
- Как ты думаешь, придёт?
Иван Всеволодович насторожился.
- Куда он денется? – не сомневаясь, ответила подруга. – Припрётся! Он на меня глаз положил.
Вера недоверчиво хохотнула.
- Было бы на что! – обиделась за себя. – Тебя от диет скоро ветром сдувать будет, - и сразу, не давая опомниться: - Что там у вас в море было?
- А ничего, - понятно было по голосу, что Лере эта тема крайне неприятна. – Разъярился и стал приставать.
Иван Всеволодович покраснел от стыда за своё гадкое морское поведение.
- А ты? – Вера чувствовала недоговорённость в ответе ушлой подруги.
- Отшила, конечно. – Нахал облегчённо вздохнул, удовлетворённый тем, что до безобразия не дошёл. – И поплыла, бросив его в море.
- Что-то мне показалось, что ты висела у него сзади на шее, - возразила дошлая Вера, а Лера громко и деланно рассмеялась.
- Ты ошиблась, милочка: это я его сзади выталкивала на берег.
Слышно было, как Вера вздохнула.
- Я бы не стала.
- Ну и дура! – осудила податливую подругу Иванова жертва. – Он же – сан-тех-ник, - произнесла растянуто и гнусаво-презрительно, и Ивану Всеволодовичу снова стало стыдно, но теперь за своё низкое социально-общественное положение.
- Та-ко-ой боль-шой… - сладко протянула Вера.
- Ну и пусть повкалывает у нас, - грубо определила роль большого благодетеля практичная Лера, и обе дружно захохотали, найдя достойный статус сантехнику.
- Я у тебя отобью его, - не унималась белая.
- Не выйдет, - уверенно возразила чёрная.
- Поспорим? – подначила первая. – Пари?
Приз не стал ждать оценки и так же неслышно, как пришёл, обошёл дёргающуюся в ажиотаже палатку и спустился к морю. Там он всласть нанырялся и наплавался и вылез на берег только когда посинел и покрылся пупырышками как свежий огурчик. Посидел немного на нагретом камне, обсыхая и загорая, с удовлетворением заметив, что кожу уже не шпарит жаром. Потом неторопливо оделся и, обойдя дикий лагерь, ушёл в цивилизованный городок.
Через полчаса снова появился у палатки.
- Козлятушки-девчатушки, - заблеял дурным козлобасом, - ваш папаша пришёл, молочка принёс.