И только дома, наконец, пришло решение. Взяв талисман, она удобно устроилась на диване и, играя сине-фиолетовым светом, вырывавшимся изнутри кристалла, решила, что её героиня не будет благонравной тихоней себе на уме – и зритель не поймёт, и предприниматель не захочет уводить такую. Она должна быть весёлой, дерзкой, активной и знающей себе цену, именно такая будет по душе и зрителям, уставшим от унижений и оскорблений, и предприимчивому бизнесмену, живущему в постоянных рисках. Довольная задумкой Мария Сергеевна поднесла камень поближе к глазам, стараясь заглянуть поглубже внутрь и разглядеть подсказчика, но там была только густая синева. «Загулял бородач!» - подумала огорчённо. – «Обложился жопастыми и грудастыми загорелыми девками и начисто забыл скромную и обаятельную пожилую девушку не в себе на уме, приютившую его по душевной доброте в премерзкую погоду». Она отнесла аметист на место. - «Ну и хрен с ним!» - и вздохнула, снова умащиваясь на диване. – «А жаль!» - Встала, снова взяла талисман, потрясла и энергично потёрла его о халат, но внутри всё равно было пусто. Опять отнесла на телевизор. - «Может, позвонить? Здрасьте, я ваша добрая тётя! И что дальше? О чём говорить? О погоде? О здоровье здоровых людей? Потрепаться об общих знакомых, которых нет? Гады, всё же, эти мужики – придумали, что женщине неприлично навязываться первой, захомутали, подлецы, инициативу, словно паши и ханы. Бедной бабе только и остаётся ждать, когда её поманят жирным пальцем». Тоска одиночества снова стала одолевать её долгими осенними вечерами.
Мария Сергеевна вновь взяла пьесу. Свой текст, конечно, придётся кардинально изменить. И обязательно добавить несколько юморных реплик, как требует Аркадий. Она уже представляла себе, как появится на сцене – с высоко вздёрнутым задом, обращённым к публике, оголёнными до бёдер ногами и с половой тряпкой в руках, которой, низко наклонившись, будет подтирать пол, энергично надвигаясь задом на вальяжно развалившегося в кресле спекулянта. «Э-э! Осторожнее! Задавишь тендером!» - закричит он, вскакивая с кресла и отходя в сторону. Зрителям должен понравиться такой выход, и дальше они будут с большим вниманием воспринимать разбитную служанку.
Однако, тос-ко-ти-ща-а… Забрюхатеть, что ли, как Верка? Бросить неблагодарное актёрское дело? Родители, вон, специально переселились на дачу, уступив квартиру единственной и любимой дочери с тем, чтобы она заманила на свободную жилплощадь какого-нибудь приличного охломона и родила, наконец, старикам внука, а ещё лучше – внучку, и пусть тогда занимается до посинения своим клятым делом. Да где ж его возьмёшь-то, приличного? Заманила одного, не постеснялась выйти к нему ночью в одной полупрозрачной рубашке чуть ли не до пупка, а он, импотентозавр сибирский, продрых до утра, даже не подумав о желании старичков. Мария Сергеевна снова взялась за пьесу, вздохнув так, что заломило рёбра. Забыть, забыть про всё и работать, работать, а потом отдохнём, «мы отдохнём»…