В более поздние, христианские времена появилось новое смысловое значение – нехристиане, которого не могло быть раньше по определению за неимением христианства на Руси. При этом, вполне возможно, что указание на кочевой образ жизни, в качестве дополнительного смысла, сохранялось. Очень уж много «народов» (языкъ) было в окрестностях Южной Руси.
Если верить традиционным источникам, то именно в эпоху Владимирова крещения появилось противопоставление «христианин»/«язычник» в значении «земледелец»/«кочевник». Считается, что слово «крестьянин» происходит от др.-русск. крьстьѩнинъ «христианин; человек», ст.-слав. крьстиѩнинъ, греч. χριστιανός (Супр.), болг. кръстянин «христианин», сербохорв. кршħанин, словенск. krščȃn, чешск. křеst᾽аn «христианин», польск. chrześcijanin, в.-луж. křesćijan, н.-луж. kśesćijan. Заимств. из лат. Christianus «христианин» (ср. поганый); менее вероятно, судя по ударению, посредничество д.-в.-н. christjâni «христианский, христианин» или прямое заимствование из др.-греч. χριστιανός (которое якобы сблизилось с крьстъ) [31] . Эта точка зрения активно поддерживается и церковными исследователями, поскольку косвенно подчеркивает «размах» христианизации Руси. Однако здесь имеет место некоторая натяжка. Есть основания полагать, что слово «крестьянин» куда древнее, чем Рим и Византия. (Как назывались пахари ДО рождества Христова? Ведь наверняка как-то назывались! Не может такое древнее понятие, как «земледелец», иметь столь позднее поименование!) Если мы обратимся к санскриту, а его влияние на индоевропейские языки (все примеры, приведенные выше – индоевропейские) более чем очевидно, то мы получим:
«крестьянин, пахарь» от
«пахать», корень
Созвучие слов никогда не является доказательством их родственности, но может быть использовано пропагандистами для своих целей. Все зависит от задачи. На войне все средства хороши. Лишь когда эта религиозно-политическая задача была выполнена, «дополнительный» смысл (кочевники) исчез окончательно, и слово стало использоваться для обозначения любых, но преимущественно нехристианских народов. Ясно одно. «Язычник» в коннотации вплоть до XVI века означало просто «нехристианин». Странно, чтобы люди, обозначавшие достаточно явно свою «антихристианскую» позицию, воспринимали слово как бранное. Все равно что бойцы Сопротивления времен Второй мировой войны обижались, если бы гитлеровцы называли их «антифашистами». Вот это, пожалуй, наиболее точная параллель. «Немецкие фашисты», как их у нас принято называть, никогда не называли себя «фашистами», тем более немецкими. Фашисты – это вполне определенная в тогдашнем политическом спектре политическая партия Муссолини и к Германии никакого отношения не имеющая. Соответственно, «антифашист» – советская пропагандистская конструкция, вложение которой в уста противника определенно обозначает «авторство». «Антифашисты» могли быть в Италии, ну, в Испании, но никак не во Франции и не в Польше. Появление такого слова сразу опускает уровень «исторической достоверности» до польско-советского сериала «Четыре танкиста и собака».