Есть в современном Полоцком княжестве (Республика Беларусь) национальный праздник – «Дзяды» (Деды) – День поминовения предков. Тут можно только разводить руками – ну как, каким образом 1000-летнее «христианское владычество», а ведь тут побывали все – католики, униаты, иудеи, православные, те же «фашисты», наконец… не стерло память о чисто языческом, древнейшем обряде поминовения духов предков. В этот день принято не убирать со стола недоеденную пищу, чтобы накормить «духов». Обратите внимание (см. вкладку), как эта языческая традиция, восходящая к теряющейся в дымке веков седой древности, сумела не просто устоять, но переосмыслить и подчинить себе позднюю христианскую. Так что поторопился, ой, поторопился неизвестный волхв закопать свой посох и умыть руки. Кому-то просто очень хотелось, чтобы он поступил так… Кому? А главное – когда? Ведь «Дощечки…» активно вошли в литературный процесс не ранее 50-х годов прошлого века – время более чем интересное.
То же самое можно сказать и о «Слове о полку Игореве». Очень заметно у его автора желание «подогнать под ответ» задачку. А задачкой виделось – единое Российское государство. Идея национального строительства (именно «нация», близкая к современному пониманию этого слова) – не ранее XVIII века! Вот почему «список» в первую очередь оказался у государыни императрицы. Идеи братьев Гримм витали в воздухе. Красивый и жутковатый образ, приведенный в качестве эпиграфа, не мог быть составлен язычником – только христианином. «Веют душу от тела» – чисто христианский взгляд. Для язычника нет понятия «бессмертной души» – для язычника есть «дух», но это не одно и то же, и так просто «отвеять» одно от другого нельзя! Тело – это способ переместить дух в мир иной. Именно поэтому огненное погребение у славян – наиболее почетная форма перехода. Дух превращается в огонь, в самую божественную из всех божественных субстанций! Без тела он этого совершить не сможет.
Могли ли уживаться две столь враждебные идеологии? Как показывают немногие сохранившиеся источники, вполне могли. Причем не только будучи разнесенными «технически», знать верит во Христа, народ – в Сварога. Все это спокойно (относительно) уживалось и в душе одного человека. Обратите внимание, как в 1117 году (спустя 129 лет после Владимира) сам Владимир Мономах, наихристианнейший князь, которого вполне можно было бы назвать первым русским православным публицистом и теологом, помнит о том, что его «русское имя» отличается от греческого (βασιλεύς). « Я, смиренный, дедом своим Ярославом, благословенным, славным, нареченный в крещении Василием, русским именем Владимир, отцом возлюбленным и матерью своею из рода Мономахов… и христианских ради людей, ибо сколько их соблюл по милости своей и по отцовской молитве от всех бед! Сидя на санях, помыслил я в душе своей и воздал хвалу богу, который меня до этих дней, грешного, сохранил. Дети мои или иной кто, слушая эту грамотку, не посмейтесь, но кому из детей моих она будет люба, пусть примет ее в сердце свое и не станет лениться, а будет трудиться»