, минуя Емелю-дурака? Получается, что щуке куда как сподручнее общаться с Господом? Это даже не ересь, а полная легитимизация язычества! Хотели замазать, а получилось как всегда… То неприличное слово было написано на стене простым карандашиком и практически не видно, можно было как-то тумбочку поставить, картину… а тут «бурсаки» постарались от души и замазали толстым слоем киновари – уже не спрятать никак! Ну, в общем, да… Если раздолбайство и тупость причислить к культурным кодам, то получилось вполне себе аутентично, «по-бурсацки». Но что, если текст «молитвы» действительно подлинный? И тут следует признать, что лучше бы редакторам согласиться с версией о нерадивых «бурсаках». Ведь если «говорящее животное» в мироощущении средневекового русского человека действительно стояло между ним и Богом, вся история русской духовности предстает перед нами в совершенно ином свете. И белокаменная резьба на древних соборах приобретает совершенно иной смысл. Например, владимиро-суздальские («залесские») резчики с удивительной смелостью свободно сочетали на одной плоскости не только растительные, зооморфные и антропоморфные мотивы, но и языческие культовые символы и христианскую иконографию. Тем самым создавался образ величественной космической гармонии земного мира и мира высшего. Это уже, вероятно, потом возникнет неизбывный антагонизм мира «сего» и мира «того». «Верха» и «низа». В декоре Георгиевского собора в Юрьеве-Польском (1230–1234) орнамент нижнего яруса представлен в очень нетипичном для позднего канона виде роскошного сада из «древ жизни» – у корней которых сидят парные птицы. Чем выше, тем более утонченным, легким и абстрактным становится растительный узор, покрывающий стены. Во фризе, очевидно, символизирующем Церковь земную, резные колонки с ажурными капителями чередуются с фронтально стоящими фигурками святых, среди которых специалисты определяют Георгия, Дмитрия Солунского, Федора Стратилата, Бориса и Глеба, Косьму и Дамиана, пророков, персонажей Деисуса, архангелов и апостолов. В закомарах – области Церкви Небесной – представлены целые сюжетные сцены: «Распятие Христа», «Праздники» (Преображение, Вознесение, Покров Богоматери), библейские предания, в том числе и редкой иконографии, например «Семь спящих юношей эфесских» (повесть о юношах, ради спасения от мучений за веру заснувших в пещере возле Эфеса и проснувшихся два века спустя, при торжестве христианства). Как сообщает электронный справочник «Русская архитектура», «все эти изображения размещались на орнаментально разделенном фоне, продолжающем мотивы нижней части стен.