— Алло? — Мужской голос, слегка искаженный слабым электронным сигналом.
— Э-э… алло? Это… случайно не Гэри?
— Да. Воган! Это ты? Куда ты, чёрт побери, пропал? Словно исчез с лица земли!
В приступе паники я нажал на красную кнопку и швырнул телефон обратно Бернарду.
— Ну как, узнал голос?
— Нет. Я… возможно, это случайное совпадение, — пробормотал я, запинаясь.
Но незнакомец перезвонил. И вскоре они с Бернардом оживлённо болтали обо мне.
— Уже нет, — заявил Бернард. — Думаю, теперь я его самый близкий друг.
Гэри обнимал меня сердечно и крепко, а я с трудом терпел этот плотный физический контакт, словно подросток, которого тискает любящая тётушка на Рождество.
— Воган! Я так за тебя волновался. Как же я люблю тебя, парень!
— Любишь? — оцепенел я. — Так я что, твой… Мы что, гомосексуалисты!
Сердечное объятие мгновенно прервалось, и Гэри испуганно покосился на Бернарда.
— Нет, я не так тебя люблю. А как брата, ну, ты понимаешь…
— Ты мой брат?
— Нет, не в буквальном смысле. Я имею в виду, мы с тобой как братья, ты и я. Йа-ба-даба-ду!
— Как?
— Йа-ба-даба-ду! Мы ведь так говорили, а? Йа-ба-даба-ду! Помнишь? — И он игриво, но, впрочем, довольно болезненно стукнул меня в плечо.
Мой посетитель пытался быть сдержанным и скромным после короткой беседы с врачом. ещё по телефону Гэри предупредили, что я едва ли узнаю его и могу чересчур нервно отреагировать на бесцеремонность и недостаточную тактичность. Хорошо, что его подготовили. Несмотря на длительное одиночество, внезапная любвеобильность этого совершенно незнакомого человека показалась мне неуместной. Включился первобытный защитный механизм; древние охотники и собиратели определённо знали, что чужак может быть дружественно настроен лишь в том случае, если намерен заманить вас на поединок альфа-самцов.
— Послушай, понимаю, это звучит несколько невежливо, но, боюсь, я действительно не знаю, кто ты такой. Пока ты не обратился ко мне, я даже не знал, что меня зовут Воган.
— Вообще-то это твоя фамилия. Но всё тебя зовут именно так.
— Правда? Надо же, и не предполагал. Я вообще ничего не знаю о себе. К примеру, есть ли у меня мать?
Мой собеседник помедлил, потом осторожно положил руку мне на плечо:
— Мне так жаль, дружище. Твоя матушка преставилась пять лет назад.
— О, ладно… — Я лишь пожал плечами. — В любом случае, я ничего о ней не помню.
А он расхохотался, как будто услышал удачную шутку.
— Ну да, медсестра сказала, что ты потерял память или вроде того. А она та ещё штучка, а? Она видела тебя голым?
— Э-э, нет.
— Что ж, может, это и к лучшему. Пойдем пропустим пинту-другую? Просто мечтаю о маринованных корнишончиках.