— Я тоже так думаю. — Хрулев спрятал сверток во внутренний карман куртки.
— Но это только одна половина дела.
— А вторая половина?
— Вторая половина — ты должен запомнить, что, получая от меня это задание, ты получаешь его не от специального агента, майора ГРУ, а от владельца частного охранного агентства «Московское секьюрити» Алексея Федорова. То, о чем будут говорить по дороге из Шереметьева в машине Хайдаров и Лапик, должны знать только три человека: ты, я и Гущин. И никто больше.
— Я знаю это. Александрыч меня предупредил.
— Я повторяю это тебе еще раз. Никто во всем ГРУ, кроме тебя, меня и Гущина, не должен знать ни о самой операции, ни о содержании разговора Хайдарова и Лапика.
— Юраш, ну ты что… — Хрулев ткнул его кулаком в бок. — Я же ученый. Что ты со мной, как с новичком?
— Женя, это очень важно.
— Не волнуйся, умрет вместе со мной.
— Тогда все, разбегаемся. От меня лично — постарайся. Надеюсь на тебя, как на скалу.
— Будь спок, все будет в ажуре.
Глядя в зеркало, Седов дождался, пока Хрулев, накинув капюшон, той же походкой, боком, уклоняясь от ветра и снега, скрылся за углом на Самотечном бульваре, — и включил мотор.
Проехал несколько кварталов и облегченно вздохнул: слежки за ним не было.
Звонок, как Полина и ожидала, раздался в начале первого часа ночи. Сняв трубку, услышала голос Андрея:
— Поля, привет, это я. Узнала?
— Конечно. Ну что?
— Все нормально. Сделали.
— Да? — Помолчала. Вдруг поймала себя на мысли, что до последнего момента надеялась, что Андрею и его другу что-то помешает. — Откуда ты звонишь?
— Из телефона-автомата.
— Как все прошло?
— Тихо, спокойно. Поднялись на крышу по наружной лестнице, потом я спустился на тросе. Там была открыта не только форточка, но и дверь на лоджию. Прошел в ванную, положил сверток, куда ты сказала. В правую секцию настенного шкафчика, за полотенца.
— Вас никто не видел?
— Никто. Было темно, в верхних квартирах жильцов не было. Когда я спускался и поднимался на тросе, специально посмотрел на улицу — ни одного прохожего.
— Ладно, Андрюша. Большое спасибо.
— Да ну. Рад был помочь.
— Все, давай. Я объявлюсь. Пока.
— Пока.
Положила трубку. Подумала: теперь действительно все. Завтра она должна будет сделать это. Правда, она не представляет, как она это сделает. Ее и сейчас всю трясет от страха. А что будет завтра?
* * *
Утром, проснувшись, вдруг поняла: у нее все валится из рук. Застелила постель, попыталась сделать зарядку, но после двух приседаний поймала себя на том, что думает только об одном: что она будет делать в двенадцать, когда войдет в квартиру Чики. Отказавшись от зарядки, решила убрать квартиру. Включила пылесос, но, поводив жужжащее устройство по полу, поняла: шум ее раздражает. Выключила пылесос, некоторое время просто ходила по квартире, переставляя вещи. Наконец махнула на все рукой, приняла душ, сварила кофе и, устроившись с чашкой на кухне, долго сидела, повторяя про себя: ты должна это сделать, ты должна, ты должна, ты должна…