Сделав круг над стенами города, на которых восторженные воительницы вопили и махали ему сорванными с себя килтами – зрелище было забавным и в высшей степени сексуальным, – Слава набрал скорость и направился к северному городу, к матери Тирас: ведь задачу он так и не выполнил, еды не купил. Этот вопрос надо было срочно решить. Конечно, он мог собрать еду в брошенном лагере осаждавших, или же Глава Груста дала бы ему все, что надо, но он хотел посетить северный город. В деньгах он особенно-то нужды не испытывал: ему хватило бы на все, что надо, на годы вперед. Да и мать Тирас точно бы не поскупилась на продукты для дочери. Особенно после того как он сообщит ей о беременности дочери тремя ее внуками.
Так и вышло. Он приземлился возле дома Главы клана Юсаннон и едва не был атакован ее охранницами, принявшими Славу за Мудрую, желающую покарать Главу за то, что та не выполнила их распоряжение и не убила свою дочь вместе с ее ненавистными гостями.
Власть Мудрых рушилась, и это был уже второй клан, который осознанно объявил войну Мудрым. Увы, подумалось Славе, теперь этот мир ожидал долгий-долгий период, когда одно только слово «мудрый» или «мудрая» будет равносильно ругательству, а люди, замеченные в том, что они обладают особыми способностями, будут преследоваться и, возможно, уничтожаться. Это неизбежный откат, все равно как ударила сжатая пружина, освобожденная его рукой. Тысячи лет она сжималась, сжималась и, наконец, хлестнула, уничтожая тех, кто ее сжимал. Слава мог только лишь максимально смягчить этот удар, но для того ему надо было связаться с оставшимися в живых Мудрыми, и не просто с Мудрыми, а с теми, кто мог влиять на их решения, кто мог управлять этой сектой или организацией – непонятно как ее называть. Слава таких не знал. Он не знал даже, сколько Мудрых вообще существует в природе. Сколько их осталось в живых. Сколько их посвящено в Тайну. И пока не знал, кто может помочь ему в этом деле, проинформировать, рассказать… Вот найти бы ту Мудрую, которой он сделал ребенка… Позже. Чуть позже. Пока что он должен успокоить этих вот лучниц, одна из которых с трясущимися со страху губами, но на удивление твердыми руками нацелила стрелу ему в глаз.
– Эй вы, идиотки! – крикнул Слава сердито. – Я друг ее дочери, Тирас! Опустите луки! Мне надо поговорить с Главой.
Луки не были опущены после его слов, но одна из охранниц стремглав бросилась в дом, и через несколько минут в дверях показалась седая женщина, удивительно похожая на Тирас, только гораздо ее старше, да и помассивнее. Ее глаза смотрели на мир весело и хитро. Женщина пренебрежительно махнула рукой в сторону лучниц, и те с облегчением опустили свое оружие.