Винсент по дороге домой был нежен и внимателен. Он постоянно касался моего лба, проверяя, нет ли температуры. Я не произнесла ни слова, пока машина не остановилась напротив дома. Я повернулась, посмотрела на него и почувствовала такой сильный прилив ярости, что с трудом сдержалась, чтобы не ударить его. Я хотела отомстить, больно ранить, высказать осуждение, чтобы вызвать в нем стыд и вину.
— У тебя есть дети? — спросила я.
— Трое. Две девочки и мальчик…
Я отвернулась, чтобы не смотреть больше на него.
Наутро я не смогла подняться в школу, сказала матери, что у меня болезненные месячные, и она поверила. Я, должно быть, выглядела очень слабой. Весь день пролежала в постели, охваченная таким унынием, с которым не сравнится никакая прежняя печаль. Что-то у меня отняли? Нет, это я что-то отдала. Не ребенка, точно. Себя! Ту, которой я была. С тех пор я знала, что аборт делала та, которой уже нет. Не важно, что еще произойдет в моей жизни, но я уже остаюсь в прошлом.
У меня тоже было такое, миссис Тайлер.
Мне было двадцать, и я подцепила мужчину намного старше себя. Встретила его в баре и пошла с ним, хотя знала, что он очень бедный. Но он был красив какой-то развратной красотой. Не знаю, может это был старший брат алкоголика Тома Селлека. Он разошелся с третьей женой и жил в квартире высотного дома.
Это была настоящая берлога холостяка. Мы не назначали свиданий, никогда не обедали вместе, ничего в таком роде. Договаривались всегда неопределенно. Встречались в баре, когда он являлся. У него была огромная кровать — королевских размеров матрац, с длинными-предлинными подушками. На кухонном столе — кучи счетов, фотографий его многочисленных детей от трех браков. Эти фотографии были повсюду, даже прикреплены к холодильнику.
Помню, как однажды я осталась в его квартире, когда он утром ушел на работу. Я притворилась спящей. У него был блокнот с рекламой на обложке, и мне захотелось написать в нем записку сексуального содержания. Я написала, но она мне не понравилась. Написала вторую, и третью, и четвертую. Очень скоро исписала половину блокнота и не находила ни одного варианта, который бы меня устроил. Набила карманы этими записками и ушла. Дома смяла их в бумажный шар и бросила в мусорное ведро на кухне, испытывая отвращение к таким экспериментам. Я понимала, что он намного превосходит меня в постели. Может быть, я не оправдала его надежд, не знаю. Мой сексуальный опыт к тому времени был слишком банален и неинтересен. Он так много смотрел порнофильмов, трахал так много женщин. Казалось, перед тем, как начать со мной, ему нужно было всегда хорошо выпить. Он был немного раздражен. Помню черный раскладной диван у него дома. Я — сверху. Не имела представления, как надо делать то, чего он от меня требовал. А он твердил: «Это твой член, это твой член», но мне это вообще никак не помогало.