Рита рассмеялась. Замешательство, испуг, уныние исчезли без следа. Она стала оживленной и привлекательной, какой я ее ни разу не видела. Она изменила свою позу. Лицо потеплело от какой-то мысли. Она наклонилась к Луз, будто собиралась дать ценный совет.
— Разреши кое-что объяснить тебе, — начала она.
— Нет, спасибо, — прервала Луз. — Лучше я кое-что объясню тебе, милая. Все-таки на моем лице нет таких следов, как на твоем. Ты все делаешь неправильно. Всякому понятно. Знаешь, как я называю таких как ты? Loca. Чокнутая девушка. Чокнутая леди. Ты понятия не имеешь, как надо себя вести, и это сразу видно. Так что ты мне ничего полезного рассказать не можешь.
Ритина высокомерная насмешливость исчезла.
— Я пережила два тяжелых дня, — сказала она. — Было много всего.
— Например? Что с тобой случилось, loca?
— Меня избили — это первое. И еще от меня ушел муж.
— От тебя ушел муж? Пока ты в тюрьме? Откуда ты знаешь?
— Не твое собачье дело.
Луз усмехнулась, протянула руку к Маделин за сигаретой и, выпустив дым, с разочарованно-философским видом, сказала:
— Я была уже замужем. Меня это не интересует.
Маделин посмотрела на меня и покачала головой. Казалось, Луз не должна была этого заметить, она смотрела на Риту, однако заметила. Из нее мог бы получиться отличный полицейский.
— Да, я тоже была замужем, Маделин, — сказала она резко. — До того, как мы познакомились. Поэтому закрой свой жирный рот.
Маделин широко раскрыла глаза и опустила голову. Я похлопала ее по руке.
Прозвенел звонок, и мы начали строиться: Рита и Луз впереди, мы с Маделин сзади. Луз была по плечо Рите. Волосы у нее, густые и вьющиеся, блестели от геля для укладки. Стук высоких каблуков о гранитный пол разносился по коридору.
— Тяжело идти на таких каблуках? — спросила Рита.
— Лучше, чем в тех ужасных тапочках, которые у тебя на ногах.
Маделин улыбнулась мне. Мы похожи на двух матерей, чьи трудные девочки-подростки весело болтают, а матери счастливы от этого.
У входа в нашу камеру Луз сказала:
— Постарайтесь, чтобы между завтраком и обедом не произошло какой-нибудь трагедии, Рита.
— Не волнуйся, Луз, — ответила Рита.
Нам еще предстояла ночь. Последняя ночь. Рита сидела на раскладушке, опираясь на вытянутые за спиной руки. Казалось, она пришла в себя и теперь ей намного лучше. Она улыбнулась в сторону камеры Луз и Маделин и покачала головой. Определенно, кризис миновал. Может, ночь будет не такой тяжелой: разморенные жарой, сразу уснем.
Из соседней двери появилась маленькая ручка с оранжевым лаком на коротко подстриженных ногтях, помахала нам: