— Господи! Я трепещу при мысли, — воскликнул господин Венсан, — что эта достойная порицания торговля званиями священнослужителей и приходами, словно ослами и лошадями на рынке, не доведет Церковь до добра. И вообще, кого в этом королевстве теперь называют епископами? Богатых сеньоров, бывших разнузданных воинов, которые порой даже не проходят посвящения в духовный сан, а просто покупают епископскую мантию и считают возможным облачаться служителями Бога! О Господи, помоги нам избавиться от подобных порядков!
Радуясь тому, что гнев господина Венсана обратился на посторонний предмет, викарий оживился:
— Я отнюдь не запустил приход. Я посвящаю ему много времени и отдаю все свои силы. Окажите нам честь, господин Венсан, приходите на сегодняшнюю вечернюю службу по случаю праздника тела Господня. Вы увидите, как много будет верных прихожан. Не забывайте, что наш город был спасен от ереси именно благодаря старанию священников. Здесь все совсем не так, как в Ньоре, Шательро и…
Старик окинул его мрачным взглядом.
— Именно пороки священников и породили ересь! — сурово воскликнул он.
Затем он поднялся и, взяв подростков за плечи, пошел к выходу. Несмотря на его возраст и согбенную спину, он казался крепким и проворным.
Наступил вечер, и на площади перед церковью стало темно. Отблески бледного заходящего солнца играли на каменных цветах готического здания.
— Овечки мои, — сказал господин Венсан, — малые дети нашего Милостивого Господа, вы хотели вкусить еще несозревший плод любви. Поэтому набили оскомину, а сердца ваши наполнились грустью. Так дайте же созреть на солнце жизни тому, чему нужно время, чтобы раскрыться. Нельзя шутить с любовью, иначе ее можно никогда не найти. Нет более страшного наказания за нетерпеливость и слабость, чем быть навечно обреченными вкушать лишь плоды горечи — плоды, лишенные настоящего вкуса и запаха!
Каждый из вас должен заниматься своим делом. Ты, мальчик, вернись к своей службе, которую должен добросовестно выполнять. Ты, девочка, вернись к своим монахиням и своей работе. И не забывайте молиться Богу каждое утро. Господь всем нам отец.
Затем священник отпустил детей, провожая взглядом две стройные фигурки, пока они не расстались на углу площади.
Анжелика ни разу не обернулась, пока не дошла до ворот монастыря. Ею внезапно овладело всеобъемлющее спокойствие. Она все еще чувствовала на плече прикосновение теплой руки старика.
«Это и есть господин Венсан, Великий господин Венсан? — подумала Анжелика. — Тот, кого маркиз дю Плесси называет Совестью королевства? Человек, который заставляет знать помогать беднякам? Человек, который каждый день видится наедине с королем и королевой? Какой у него простой и нежный взгляд!»