Холод тоски леденит мое сердце, лишая покоя.
Осколки разбитой любви рвут усталую душу на части.
Горечи ветры суровые дуют, и плачут, и воют.
Образы прошлого будят печаль об утраченном счастье.
Пусть я разбит, и раздавлен, и шрамы меня покрывают,
Пусть я ослеп, и глазницы засыпал песок,
Пусть меня голод и боль беспрерывно терзают —
Хуже всего, что я брошен и одинок.
Благословенно лицо твое — бедного сердца отрада.
Благословен и твой голос, чей отзвук я слышу порой.
Смерти я не страшусь, хотя знаю — она уже рядом.
Я лишь страшусь бесконечной разлуки с тобой.
— Так вот, — деловито добавил он, — подпиши «Луиза М. Олкотт»>{85} и отошли в журнал «Мы вместе».
— Начальник, вы что, и вправду думаете, что это и есть «коммерческий материал»?
— А? Ничего, позднее этот стишок хоть чего-нибудь да будет стоить; положи его в архив, поможет моему литературному душеприказчику оплатить счет за похороны. Такова уж судьба всех истинных творцов — их лучшие работы входят в цену, когда автор не может уже этим воспользоваться. Литературная жизнь… Дрек! В ней главное — гладить всех по шерстке.
— Бедняжка Джубал! Никто его не гладит, вот ему и приходится переходить на самообслуживание.
— Все сарказмики. А чтобы работать, так на это вас нет.
— Это не сарказм, начальник. Лишь носящий туфлю знает, где она жмет.
— Тысяча извинений. Ладно, вот тебе коммерческий материал. Название: «Посошок на дорожку».
Топор прервет ваши мученья,
Петля подарит вам забвенье,
Но только с ядом вы уснете, как в люльке матери родной.
На время сон даст утешенье,
Свинец развеет заблужденья,
Но только на углу в аптеке вы купите себе покой.
Когда нет сил терпеть мученья,
Подарит церковь утешенье,
Но только яд легко и нежно вам путь укажет в мир иной.
Хор:
Смерть может жечь, терзая плоть, как жало,
Смерть может быть мгновенной и без мук,
Но только смерть как сон — на дне бокала,
Который вам протягивает друг.
— Джубал, — забеспокоилась Энн, — у тебя что, несварение желудка?
— Перманентно.
— Это что, тоже для архива?
— Че-го? Это для «Нью-Йоркера».
— Они вышвырнут эти вирши.
— Они их купят. Патология как раз по их части; купят как миленькие.
— Да и размер хромает.
— Само собой! Надо же оставить редактору хоть что-нибудь, чтобы не скучал. А так он пописает на твою писанину, принюхается, почует родной запах и купит. Милая моя, я начал отлынивать от честной работы еще тогда, когда тебя и в проекте не было, так что не учи ученого. А может, ты хочешь, чтобы я понянькался с Эбби, пока ты перепечатываешь? Слушай, да тебе же пора кормить! Это ж не ты была «к ноге», это Доркас «к ноге».