— А?
— Я уверен, что Рут заскочила сюда специально, чтобы посмотреть на тебя, — сразу по возвращении, ведь полчаса назад их здесь еще не было. Ты заметил, кстати, что никто не пытается с нами разговаривать и, вообще, даже близко не подходит.
— Да, пожалуй да.
Джубал заранее содрогался от перспективы чрезмерно близких контактов со множеством незнакомых людей — и быстро убедился в напрасности своих страхов; Майкловы последователи вели себя корректно, дружелюбно, но никак не фамильярно.
— Они в восторге, что ты к нам приехал, и были бы очень рады познакомиться с тобой поближе, но не решаются. Они перед тобой благоговеют.
— Передо мной?
— Да я же тебе еще тогда говорил. Ты для них фигура мифическая, не совсем реальная — и огромная. Майк сказал им, что ты — единственный из людей, кто способен «грокать во всей полноте», не зная марсианского языка. Многие из них подозревают, что ты читаешь мысли не хуже Майка.
— Что за чушь! Надеюсь, ты вывел их из этого заблуждения.
— Кто я такой, чтобы уничтожать миф? И какими доводами? Ведь если бы ты умел читать мысли, ты бы никогда в этом не признался. Они относятся к тебе с некоторым страхом: ты завтракаешь запеченными в тесте младенцами, твой рык сотрясает землю и небо. Каждый из них с восторгом бросится к тебе по малейшему твоему знаку, но сами они ни за что не решатся навязывать тебе свою близость. Они знают, что сам Майк слушает твои речения, вытянувшись по стойке «смирно».
На этот раз речения Джубала состояли из одного, но очень экспрессивного — и не очень пристойного — слова.
— Ну да, конечно, — согласился Бен, — у Майка есть определенные слабости, ведь он же, в конце концов, человек. Но ты стал их святым покровителем и никуда уже от этого не отвертишься, даже и не надейся.
— Ну, это мы еще… А вот и знакомые! Джилл! Джилл! Хоть повернулась бы!
Женщина неуверенно повернулась.
— Я не Джилл, а Дон. Большое вам спасибо. — Дон подошла к Джубалу, опустилась на одно колено и поцеловала ему руку. — Отец Джубал… — Ее голос подрагивал от волнения. — Мы приветствуем тебя и причащаемся твоей близости.
Джубал испуганно отдернул руку:
— Бога ради, девочка! Вставай и присядь с нами. Раздели воду.
— Да, отец Джубал.
— Э? Называй меня просто Джубал. И скажи народу, чтобы не сторонились меня, как прокаженного. Ведь я же в лоне своей семьи — смею надеяться.
— Ты… Джубал.
— И я хочу, чтобы меня называли Джубалом и принимали как брата по воде — ни больше и ни меньше. Первый же, кто выкажет ко мне почтение, останется после уроков в классе. Грокаешь?
— Да, Джубал, — кивнула Дон. — Я им сказала.