Потом подошла к телефону и смело сказала 505.
– Добрый день, миссис Мак-Гурк, – произнесла я очень ласково. – Нельзя ли мне поговорить с доктором Мак-Рэем?
– Подождите у телефона, – сухо ответила она.
– Здравствуйте, доктор. Нет ли у вас умирающего пациента на вершине холмов?
– Слава Богу, нет!
– Как жаль! – разочарованно воскликнула я. – А что вы намерены сегодня делать?
– Я читаю «ПРОИСХОЖДЕНИЕ ВИДОВ».
– Закройте его, оно не подходит для воскресного чтения. А теперь скажите мне, готов ли к работе автомобиль?
– Да, вполне. Хотите, чтобы я покатал кого-нибудь из ваших сироток?
– Только одну, страдающую нервами. У нее навязчивая идея, что она во что бы то ни стало должна добраться до вершины холмов.
– Мой автомобиль прекрасно поднимается в гору. Через пятнадцать минут…
– Постойте! Захватите с собой сковородку на двоих. У нас на кухне нет ни одного предмета меньше тележного колеса. И спросите миссис Мак-Гурк, можно ли вам остаться к ужину.
Я уложила в корзинку ветчину, яйца, булочки, имбирные пряники и горячий кофе в термосе и стояла уже у подъезда, когда доктор подъехал на своей машине, со сковородкой.
Мы чудесно провели время, и он не меньше моего наслаждался ощущением свободы. Он ни разу не заговорил о сумасшествии. Я заставила его смотреть на широкий простор лугов, на серебристые ивы и на сами холмы, вдыхать свежий воздух, прислушиваться к звону колокольчиков и к журчанию ручейка. И мы беседовали – о тысяче вещей, никак не связанных с приютом. Я заставила его забыть, что он ученый, и вообразить себя мальчиком. Ты вряд ли поверишь, но мне это удалось – более или менее. Он даже выкинул две-три мальчишеских шалости. Доктор еще не перешагнул на четвертый десяток, а нельзя же в этом возрасте быть совсем взрослым!
Мы устроились на утесе, откуда открывался чудный вид, набрали веток, развели костер и состряпали восхитительный ужин – в яичнице оказалось немножко жженой палки, но уголь ведь полезен. Потом, когда доктор выкурил свою трубку и солнце село, мы уложили нашу утварь и отправились домой.
Он говорил, что это был самый приятный день за многие годы, и – бедный, обманутый жизнью человек науки! – я верю, что он сказал правду. Его мутно-зеленый дом неуютен и мрачен, и я не удивляюсь, что он топит свои горести в книгах. Как только я найду симпатичную, уютную экономку, я начну интриговать об изгнании Мэгги Мак-Гурк, хотя и предвижу, что оторвать ее от якоря будет даже труднее, чем Стэрри.
Пожалуйста, не делай из этого заключения, что я непомерно интересуюсь нашим вспыльчивым доктором. Просто он ведет такую одинокую, безотрадную жизнь, что мне иногда хочется погладить его по головке. Мир полон солнечного света, и луч-другой предназначен для него; одним словом, хочу его утешить ровно так же, как сироток, ничуть не больше.