— Не волнуйся, — сказал Рекс и слабо улыбнулся. — От папы у меня нет секретов.
— Прошлой ночью мы кое-что видели, — начал Джонатан, сделав ударение на слове «ночь», которое в их разговорах означало тайный час.
Рекс глубокомысленно кивнул.
— Животное, растение или темняка?
— Человека, — ответила Джессика. — Он сидел, застыв, напротив моего дома и фотографировал мое окно.
Рекс нахмурился и зашаркал ботинками по крыльцу, подбирая под себя ноги. Он вдруг стал совсем таким, как в школе: беспокойным и нерешительным. Раскованным и даже самодовольным он бывал только в тайный час или когда они обсуждали что-нибудь, касающееся полуночников. Стоило упомянуть обычного человека, и он тут же терялся.
— Это что, вроде как охотник?
— Нет, это не та ерунда, это посерьезнее, — возразил Джонатан.
Джессика покосилась на него: с каких это пор охотники — ерунда?
— Когда час кончился, я проследил за ним, — продолжил Джонатан. — Этот тип делал снимки ровно в полночь. И у него такая камера была… — Он поднял в руках воображаемую камеру и втянул зубами воздух, угрожающе зашипев. — Она делает несколько снимков в секунду. Как будто он хотел увидеть, не изменилось ли что-нибудь… в полночь.
— Надеюсь, вы засветили пленку?
— Э… — Джонатан и Джессика переглянулись.
— Нет? — улыбнулся Рекс, снова посадил очки на нос и откинулся на спинку стула — теперь он снова был на коне. — Ладно, не катастрофа. Снимки могут показать перемену ровно в полночь. Например, вы сдвинули занавеску за время тайного часа. — Он пожал плечами. — Люди же делали в начале двадцатого века такие «фотографии разума». Особенно тут, в Биксби. Но они ничего не доказывают.
— А если это все-таки катастрофа?! — воскликнула Джессика. — Он же явно знает про полночь!
Рекс кивнул и медленно закачался на стуле.
— Не беспрецедентный случай.
— В смысле?
Он встал, протопал к стеклянной двери и со скрежетом открыл ее.
— Я вам кое-что покажу.
Даже при том, что все окна были открыты, воздух в доме был откровенно затхлым. Пахло старостью, как в доме престарелых в пригороде Чикаго, где бабушка Джессики тихо доживала свой век. А еще чувствовался характерный аромат окурков, замаринованных в наполненных водой пепельницах.
— Это для безопасности, — пояснил Рекс, заметив, что девочка удивленно подняла брови при виде разбухших, скисших окурков. — Папа не особо заботится о том, чтобы убирать за собой. В воде они хотя бы гаснут.
От всего остального в доме резко несло кошачьей мочой. На усердно искромсанном диване распластался большущий котяра. Он лениво проводил гостей взглядом, изобразив одновременно равнодушие, презрение и царственное величие.