По вечерам из соседней спальни доносилась негромкая монотонная речь – его родители по очереди читали друг другу вслух, и Юле это казалось идеальным семейным ритуалом. Выйдя замуж, она тоже попыталась ввести в обычай вечерние семейные чтения, но сложилось только с короткими детскими книжками.
Номер домашнего телефона бывшего жениха Юля все еще помнила наизусть. Эмоционально окрашенная информация порой врезается в память навсегда, занимая почетное место в центральной доле мозга. Юля не помнила наизусть ни одного телефона, даже номер собственного мобильного запоминала полгода, но эти восемь цифр она могла повторить даже во сне.
Его мама узнала Юлю сразу. Они поговорили, и через десять дней она получила точную копию письма, сгинувшего от материнской цензуры. Юля ждала его прибытия с нетерпением, каждый день она высматривала в окно неторопливого, как черепаха, почтальона.
От вида прозрачного окошка в почтовом ящике становилось пусто в груди, но еще хуже вместо письма было найти там газету – ложная надежда, разочарование, обман.
Дни тянулись в нетерпеливом ожидании, время измерялось ежедневным прибытием почты. Юля жила как во сне, едва обращая внимание на докучливую повседневность, и ночами сочиняла сама себе страстные послания, от которых сладкими судорогами сводило низ живота.
И письмо пришло! В окошке белел конверт, и у Юли чуть не остановилось сердце. Она спустилась на ватных ногах и открыла ящик дрожащими руками. Маленький белый конверт с цифрами вместо обратного адреса – точно как когда-то, только раньше это был номер воинской части, а сейчас номер почтового ящика исправительного учреждения. Юля не помнила, как поднялась в квартиру, как вскрыла письмо, жадными глазами мгновенно вобрав в себя всю страницу. Она проглотила его, почти не понимая слов, и тут же начала читать снова. И снова. И снова.
Она перечитывала его до тех пор, пока слова не потеряли значение и не проступил смысл, который прятался за ними. В лагерях есть таланты, которые сочиняют изумительные тексты, зэки их переписывают и пачками рассылают потенциальным невестам, но это письмо, похоже, Юра написал сам, и для Юли каждое его слово содержало скрытый намек.
«Юлька! Милая моя девочка! Только здесь я понял, ЧТО ты значила для меня. Ты была для меня путеводной звездой, и как только я тебя потерял – сбился с пути. Здесь я редко вижу звёзды – днём их нет, а в девять отбой, загоняют в бараки, а в бараках окна маленькие и они высоко под потолком. Да ещё решётка на них. И козырёк. Но если в октябре в половине второго ночи встать к правому углу печки, то можно увидеть свет звезды. Я не знаю, как она называется, но я смотрю на нее и думаю о тебе».