— Когда же вы отправились туда, судья? — спросил я. — Перед тем, как мы с мистером Росситером видели вас в холле?
— Наверное… Кажется, я пробыл там лишь мгновение.
— И вы никого там не видели?
— Боюсь, что я не помню. У меня нет никаких воспоминаний. Хотя у меня создалось впечатление, — сказал он, наморщив лоб, — что кто-то протиснулся мне навстречу, когда я спускался. Но я в этом не уверен.
— А ты знаешь, что произошло, Мери? — обратился я к его старшей дочери.
Она кивнула. Вид у нее был жалкий. И страх, и злость как ветром сдуло. Она застыла, положив руку на плечо отца.
— Ты слышала крик?
— Да, еще бы…
Передо мной стояла трудная задача. Судья Куэйл снова сел в кресло. Он сидел не шелохнувшись, и лишь по сопению можно было догадаться о его присутствии. Я подошел к нему и сказал:
— У меня для вас новости. Могли бы вы меня выслушать?
В его прищуренных глазах появилось вопросительное выражение, хотя в целом он особого интереса не проявил.
— Я в здравом рассудке и ясном сознании, мистер Марл, — ответил он, пытаясь быть резким. Но слова эти, похоже, резали его собственную душу.
— Вернулся ваш сын, Том. Спокойней!
Судья крепко вцепился в подлокотники. На несколько минут он окаменел, утратив дар речи.
— Значит, вы ничего не имеете против? — спросил я.
Медленно он перевел взгляд со стены на меня. В его глазах было страдание.
— Нет, — сказал он, — я даже рад.
Он снова закрыл глаза. Слова эти он произнес еле слышным шепотом. Но напряжение вдруг оставило его тело, морщины словно разгладились, он напоминал человека, который после ночи кошмаров и ужасов получил возможность отдохнуть. Не открывая глаз, он спросил:
— Я надеюсь, с ним все в порядке?
— Он побывал в больнице, но теперь ему лучше.
— Вот как? — Его пальцы снова крепко сжали подлокотники. — Да. Он писал нам об этом. Я был рад выслать ему необходимую сумму. Я без труда смог ее выделить…
«Небольшая и жалкая ложь, судья Куэйл. Деньги выслал Твиллс, потому как у вас их не было. Вы сделали вид, что не одобряете этого, чтобы не признаваться, что у вас нет ни гроша. А теперь вы мягко постукиваете пальцами по ручке кресла. Теперь-то я понял, почему вы так отреагировали на мой стук в дверь вчера вечером. С тех пор как Том ушел из дому, вы думали, что это вы его выгнали, а после того письма вы представляли, как ему худо одному, среди чужих людей, без денег, с подорванным здоровьем, как он думает, что вы его ненавидите. А для вас это было уж слишком, судья».
— Скоро он встанет на ноги, сэр, — сказал я. — У меня такое впечатление, что он хочет остаться.