Значит, и в нем самом живет то, что уже давно стоило бы отдать на слом?
И он — такой же маленький, никчемный, как вот этот покосившийся серый заборишко?
Нет, это не так!
Что-то запротестовало в нем против беспощадного приговора. Разве лишь ревность мучила его?
В нем было оскорблено другое — очень глубокое. Словно его коснулось что-то непонятное, как видно, уже давно идущее параллельно с его жизнью.
С детских лет он привык к чистому воздуху, к ясности, простоте, неустанному творческому труду… А вышло так, что рядом с ним гнездилась ложь… Рядом с ним шла чужая, потаенная и>г может быть, грязная жизнь.
Что значили слова записки о том, что она какого-то Александра сделала счастливым?
Василий поежился и словно от холода застегнул пиджак, хотя вокруг был весенний ликующий день.
Они стремительно приближались к спокойно блещущей под солнцем глади химкинского водохранилища.
А в машине нежно, почти вкрадчиво звучала музыка.
Это была «Песнь Сольвейг». Ею так восхищалась Мила…
Глава четвертая
Синий плащ
До закрытия гастрономического магазина Райпищеторга оставалось несколько минут. Заведующий рыбной секцией вышел в торговый зал. Его вызвали к какому-то, очевидно, предъявившему претензию покупателю.
— Когда у вас будет копченая скумбрия по четырнадцать рублей? — вежливо спросил молодой человек в синем плаще.
— Как раз только что получили, еще в ящиках. Завтра пустим в продажу, — последовал столь же вежливый ответ.
— Значит, можно зайти прямо с утра, Антон Матвеевич? — многозначительно подчеркнув имя и отчество, продолжал покупатель.
— Да, заходите с утра.
Антона Матвеевича Сенченко не слишком удивило, что его назвали по имени и отчеству. Многие из постоянных посетителей магазина обращались к нему именно так. Но молодого человека, который был перед ним, он, кажется, видел впервые.
А незнакомец произнес вполголоса:
— Нам надо серьезно поговорить. Дело идет о чести и благополучии вашего сына.
Сердце замерло и на секунду как бы остановилось в груди старика. Он тревожно взглянул на бесстрастное лицо стоявшего перед ним молодого человека.
— Сразу после работы пройдите, пожалуйста, в скверик… — И уже поворачиваясь, чтобы уйти, молодой человек добавил: — Так помните, я вас там жду под часами…
Незнакомец исчез. И только резкий звонок, извещавший о конце работы, вывел Антона Матвеевича из оцепенения. Как в тумане, он снял свой белый рабочий халат и вышел на улицу.
Полквартала до условленного места показались ему бесконечными. Не пришло ли сейчас так неожиданно объяснение тому гнетущему чувству, которое испытывал Антон Матвеевич все последнее время? Это было связано с семейной жизнью сына.