— Конечно, неизвестным! Да и сама Зубкова, по ее словам, была с ним знакома не более двух недель..
— Ну, что ж, товарищ Минакова, эта сторона дела понятна, — сказал Важенцев.
— Разрешите, товарищ генерал, заметить, — приподнялся Власовский. — Разве случайно услышанный товарищем Минаковой телефонный разговор может служить серьезным основанием?..
— Пожалуй, вы правы. Но, может быть, у подполковника Сумцова имеются еще какие-нибудь данные, кроме показаний Минаковой, — заметил генерал. Вместе с Сумцовым еще накануне он разработал подробный план сегодняшнего дня.
Трудно было узнать в вошедшей затем Эрочке Подскоковой ту элегантную, беспечную девицу, которая в свое время так радушно открыла двери перед своей подружкой. Сейчас это было заплаканное, небрежно причесанное существо, пережившее, как видно, первое в жизни потрясение.
— Гражданка Подскокова, — внимательно взглянул на нее генерал, — вы предоставляли вашу квартиру Зубковой для свидания с ее знакомым. Что вы о нем знаете?
— Я?.. Мне кажется, что он… что он… был… — глаза Эрочки снова налились слезами, — интересный, — неожиданно заключила она.
— Это, конечно, немаловажное обстоятельство, — не нарушая официального тона, заметил генерал. — Но, может быть, вы о нем знаете еще что-нибудь? Скажем, имя, профессию?
— Имя?.. Имя?.. Нет, я не знаю, — со вздохом созналась Эрочка. — Но он был научный, — приободрилась она.
— Вы хотите сказать, научный работник, — вставил Власовский.
— Конечно, научный работник, — просияла Эрочка.
И, обрадовавшись возможности возвысить себя в глазах этих серьезных людей, рассказала о том, что это был «безумно талантливый ученый», что он обещал в дальнейшем создать Инночке «красивую жизнь», но пока был беден, потому что враги мешали ему сделать «карьеру».
— Кто же эти враги? — поинтересовался генерал.
— Ее начальник… Что-то на «зэ»… Зинченков…
— Может быть, Сенченко? — мягко подсказал генерал.
— Вот, вот… Сенченко, — радостно воскликнула она.
— Скажите, какие, по вашему мнению, у Зубковой были отношения с профессором Сенченко?
— Она говорила, что он завидует ее научному работнику и что он настоящий сухарь… Он не обращал на Инну никакого внимания…
— Почему вы так думаете?
— Потому что таких людей Инна всегда называла «сухарь».
— Основание серьезное, — усмехнулся генерал. — Но как это случилось, что вы никогда не видели того, другого, неизвестного вам человека. Ведь вам же приходилось открывать ему дверь?
— Я… я… — уткнулась Эрочка в свой влажный носовой платочек. — Инна попросила для него ключ.
— Я думаю, что вашего отца — честного труженика — не обрадует то, что вы превратили его кабинет в место свиданий, — заметил Важенцев. — Впрочем, это не мое дело. Ваши родители извещены…