— А ты хороший человек?
— Гура-Дада плохим не бывает.
Шама открыл дверь и впустил их.
— Дети, не пугайтесь, мы вам ничего плохого не сделаем, — успокоил их Довт.
— Вас же двое, — удивился Мамед. — А где Гура-Дада?
— Гура-Дад двое, — ответил Дени.
— Он не таким бывает. У него белая борода, красная шапка, — недовольна Хеда.
— Сейчас же идет война. Во время войны нужно надеть военную форму, — попытался развеять ее сомнения Дени.
— А где тогда подарки? — ради подарков Мамед согласен простить им военную форму.
— И подарки есть, — достав из кармана завернутую в бумагу лепешку, Довт разделил ее на несколько частей. — Берите, дети, ешьте.
— И у меня есть для вас подарки, — Дени достал из кармана сыр, завернутый в бумагу. Подойдя к столу, он разрезал его на куски и раздал детям.
— Гура-Дады! Знаете, как мы раньше встречали Новый год? — спросила Хеда.
— Как? Расскажи, — повернулся к ней Дени.
— Все брались за руки и водили вокруг елки хоровод…
— И мы сделаем так же, подходите все, беритесь за руки, — согласился Дени.
— Я елка, я елка! — встал в круг Мамед.
Остальные повели вокруг него хоровод. Хеда оказалась между ним и Дени. Все запели:
Новый год, Новый год —
Пусть добрым будет твой приход!
Новый год, Новый год —
Пусть счастье принесет!
Прошло какое-то время.
— Знаете, что еще делали раньше? — остановилась Хеда. — Играли в кошки-мышки.
Глаза Мамеда заблестели от удовольствия.
— Ладно, — сказал он, — ты будешь мышкой, я — кошкой.
Хеда побежала, Мамед бросился ее догонять. Остальные стали приговаривать:
Мышь, мышь, убегай,
Убегай, скрывайся!
Кошка, будь ты начеку,
Поймай быстро мышку!
Когда Хеда покинула круг, он распался, так как Довт и Дени не взялись за руки. Оторвавшаяся от «кошки» Хеда заметила это.
— Беритесь за руки, не пропускайте «кошку»! — закричала Хеда. Руки Довта и Дени соединились. Довт на время забыл обо всем: о войне, о вражде, обидах. Он вернулся в детство, в утро своей жизни. А там все было светлым, навевающим покой, как прозрачные воды реки, протекающей рядом с их селом, как тень дикой груши на ее берегу.
На глаза навернулись слезы.
Остопируллах, как же он ослаб, чуть не расплакался. В последнее время часто тянет плакать. К чему бы это?
Довт тряхнул головой, словно отгоняя нахлынувшие чувства, и попробовал переключить внимание на игру детей.
Шама отвел в сторону Довта и Дени.
— Наши с Хедой родители умерли… И их родители тоже… Мы не говорим об этом маленьким, скрываем, — прошептал мальчик.
— Да смилостивится над ними Бог!
— Да будет Он милостив к ним… Иди, Шама, к детям… Нам нужно немного поговорить, — сказал Довт, потом, когда мальчик ушел, обратился к Дени. — Ну, что будем делать с этими детьми?