В полдень ярко светило солнце, вход в пролив с высокими скалистыми берегами был виден отчетливо. Мы взяли левее и прошли ближе к остро выступающему в изумительно-синее море мысу Каталина. Расстояние между берегами насчитывало около десяти миль и встречных судов не наблюдалось. Но, вспоминая лекции в морской школе, в том числе и об этом проливе, где в узких местах, укрытых скалами, могут встретиться всякие шутники, выбросил вымпел «Боевая готовность».
Дело в том, что с момента открытия пролива Магелланом было несколько попыток колонизации и взятия этих мест под контроль. По указанию короля Испании для устройства крепостей и строительства двух городов – города Иисуса и города Филиппа – было направлено триста поселенцев. Но через три года какой-то британский пират забрел сюда и нашел вместо города какие-то развалины и единственного выжившего «Робинсона». Оказывается, все остальные умерли от голода и отсутствия пресной воды. С тех пор и до середины XIX века, пока его не оседлало государство Чили, освободившееся от колониальной испанской зависимости, пролив оставался бесхозным, а развалины бывшего города так и назывались: Puerto Hambre – Порт Голода.
В лоциях было указано, что здесь часто меняются течения и ветры, поэтому, когда пролив стал резко сужаться до ширины в две мили, а солнце спряталось за отвесными скалами, решил не рисковать и на ночь глядя в узкое горло не входить. Организовал стоянку немного левее прохода, но боевую готовность не отменил, пока высланная на шлюпке к скалам партия наблюдателей не осмотрела и не взяла под контроль дальние подходы.
Ночь прошла спокойно, и когда верхушки скал ярко вспыхнули от утреннего солнца, а у входа в пролив было еще пасмурно, с наблюдательного поста вернулись караульные. Они доложили, что узкое горло имеет ширину в две мили, а дальше пролив опять расширяется миль до восьми-девяти, и по всей видимой части водной поверхности других посторонних судов не наблюдалось.
В лоциях было указано, что длина всего пролива – триста десять миль, и довольно широкий, прямой участок в сто миль мы надеялись пройти за световой день. Оно так и получилось, миновав рано утром развалины Порта Голода, к завершению третьей вахты[51] мы подходили к резкому повороту на северо-запад, к самому узкому и ответственному участку пути протяженностью сто пятьдесят миль.
Солнце уже скрылось за вершиной горы, но и плановую дистанцию дневного перехода мы прошли, поэтому милях в четырех от пересекающих путь каменных берегов, которые скрадывали поворот пролива, отдал команду рифить паруса. «Алекто» по инерции еще резала волну, как вдруг из-за поворота, наглухо закрытого от обзора высокими скалами, сначала вынырнул бушприт с кливерами, а затем стал неумолимо выползать нос самого настоящего боевого фрегата четвертого ранга с двумя орудийными палубами. Его пушечные порты, как и у нас, были открыты и готовы к бою, но дистанция для выстрела оказалась запредельной, около двух с половиной миль.