Но родился, и жил я, и выжил:
Дом на Первой Мещанской — в конце.
Старый трехэтажный кирпичный дом № 126 на улице Первая Мещанская — наискосок от Виндавского (ныне Рижского вокзала) — стал первым домом детства, который он никогда не забывал.
«Дом на Первой Мещанской, — вспоминает Нина Максимовна, — в котором Володя провел свои детские годы, был замечательным. Здесь до революции помещались номера гостиницы «Наталис», превратившиеся после Октября в большие коммунальные квартиры. На третьем этаже двери шестнадцати комнат, в каждой из которых жила отдельная семья, выходили в общий широкий и светлый коридор, большая кухня с газовыми плитами, где готовили обеды, общались друг с другом соседки, в коридоре играли дети. Народ в нашем доме был, в основном, хороший, отзывчивый, почти в каждой семье было несколько детей. Мы тесно общались семьями, устраивали совместные обеды и чаепития, в трудные моменты не оставляли человека без внимания, случалось и ночами дежурили у постели больного».
В праздничные дни тут же, в широкой части коридора, Нина Максимовна устраивала представления и концерты.
Вспоминает участник этих концертов Михаил Яковлев: «Помню, как она с удовольствием устраивала в коридоре домашний театр для детей... Она сама прекрасно копировала Рину Зеленую... Иногда она заворачивалась в портьеру. Ножницы вместо монокля, а сверху могла надеть абажур — ив этом невероятном наряде что-то очень смешно говорила по-немецки... Заходила к соседям, что-то спрашивала... И в эту игру невольно включались все — начинался веселый балаган...»
Впервые в театр Володя попал, когда ему было три года. Мама повела его в кукольный театр на улице 25-го Октября на веселый спектакль про зверушек — «Цветные хвостики». Сколько было восторга и радости в его глазах!.. А дома был подробный рассказ своим сверстникам. Немного позже еще больший восторг от мхатовской «Синей птицы». Возможно, эти детские впечатления повлияли на выбор профессии.
Да и петь он любил совсем маленьким. Не очень-то понимая смысл слов, подпевал отцу: «Любимый город может спать спокойно...» или «Три танкиста, три веселых друга, экипаж машины боевой». Вместо «экипаж» он говорил Любил Володя декламировать стихи, стоя на высоком стуле. С особенным выражением читал письмо Ворошилову:
Климу Ворошилову письмо я написал:
Товарищ Ворошилов, народный комиссар...
Но поскольку он не выговаривал ни «р», ни «л», получалось: Пройдут годы, и Высоцкий с лихвой компенсирует речевой недостаток детства, с поразительной точностью интонируя согласные «р» и «л».