— Он перенервничал сильно. Может наделать глупостей, а заодно нас всех сотрет с лица земли. Тоже мне, носитель знаний.
— Ему мы новую жену найдем. А чтобы не страдал, пусть будет обликом как Лилит, — повелел Велес.
— У нас с материалами проблема, — обронил Михаил, соображая, из чего создать копию Лилит.
— А на нем разве лишних деталей нет? — саркастически заметил Рафаэль.
— Так это же будет неполноценная копия, — возразил кто-то сзади.
— Он скоро проснется, надо думать быстрее.
— Да скорей же! Он сейчас все порушит!..
— Да дай ему по ребрам! Делов-то!
— Вроде сломал одно…
— Тише ты…
Очнулся Адам, лежа рядом с копией Лилит. И из любви к настоящей Лилит заставил себя поверить, что это она. Только сердце всякий раз обливалось кровью, когда слышал имя «Лилит». И дал он копии новое имя — Ева. Но каждый раз, каждое мгновение не проходило чувство, что Ева — не та…
* * *
Эдем.
Много дней спустя.
Адам лениво перебросил сладкую тростинку с зуба на зуб, поиграл языком, тоскливо сплюнул. Как же это все надоело. Все надоело, даже трава под ногами, и та не имеет горечи, все сладкое, такое сладкое, что приторно. Каждый день как предыдущий, все они, словно близнецы, идут чередою. А рядом словно что-то витает. Что-то словно на расстоянии вытянутой руки, словно протяни и схвати…
«Но нет же, это чувство не постигаемо».
Тошно от безысходной ежедневности, и давит что-то.
Пушистый полосатый хвост прошелся по щеке. Здоровый зверь в три, а то и четыре человеческих веса, которому дал имя Тигр, ластился, словно та же овечка. Этому огромному грациозному зверю охотиться бы на тех же овечек, вонзать острые клыки в добычу, а нет же, так же безобиден, как и большой древесный червяк на соседнем дереве…
Тоска грызет изнутри, тяжелое чувство давит и разрывает, прижимает к земле, делая существование бессмысленным, долгим и не нужным. Ничто не радует Адама. Лилит ушла. В груди так щемит, что тяжело дышать. Ангелы ошиблись, считая, что копией смогут ее заменить. И даже имя дали то же самое, да только не может он звать клон из своего ребра, как и ту самую…
«Далекую… первую… настоящую».
Ветер взъерошил волосы, прошелся по щеке мягкой дланью, силясь отогнать груз воспоминаний и унести прочь вместе с кипой облаков. Но что-то внутри понимает, что воспоминания не уйдут никогда. Это чувство сильнее его. Это сильнее запретов ангелов и Создателя.
«Это даже сильнее… это чувство…»
— Ну что? Грустишь? — прервал ход мыслей чей-то окрик. Раздвоенный язык коснулся уха и щекотно прошелся по самой мочке, отрывая от недосказанных мыслей.