На шкафах вдоль стен валялась одежда, в ряд стояли изделия из латекса, кожаное и цветастое белье, мази и карнавальные маски, там же стояли пачки и коробки с едой. Рядом с четырьмя двухъярусными кроватями в углу стояли горшки и ведра с водой. Словно дети постоянно жили в этом помещении. Стоял запах пота и прелости, немного пахло плесенью. В помещении было относительно тепло, на полу валялись грязные ковры. Два плазменных телевизора и гора DVD-дисков стояли в другом углу рядом с компьютером.
Ликвидаторы попрыгали вниз. Лица от увиденного посуровели, скулы сжались, и побелели костяшки пальцев, сжимающих приклады автоматов. Мужик на диване невольно замер, останавливая половой акт с зареванной девчушкой лет семи. Оператор оторвался от камеры, недовольно бурча:
— Ну чего замер, мачо? — и он повернулся, разглядев в обреченных глазах педофила то ли отражение застывших у входа-выхода бойцов, то ли собственное печальное будущее.
Сыч, самый молодой из группы, зашагал к «мачо».
— Стоять! Не при детях! — обрубил Даня и тронул усико микрофона. — На посту — охранников в последнюю комнату в дырку побросать. Водитель — свяжись с базой, пусть присылают автобус со здравницы, захватить много теплой одежды, бригаду психологов и… пару канистр бензина. Здание заминировать. — Медведь повернулся к своим: — Парни, поднимайте детей наверх.
— Да что?! Да кто вы такие! Что здесь делаете? — Первой пришла в себя хозяйка «фотоателье», поднимая крик в надежде, если не ошеломить, то подать сигнал охране… Или еще кому-нибудь.
Как лепешки попадали сверху один за другим трое охранников ателье. Хозяйка осеклась. Вторая женщина — «укротительница малолетних мальчиков» — завизжала.
Бойцам трудно было сдерживаться, глядя, как в течение десяти минут дети одевались в то, что осталось от истерзанной одежды, и один за другим исчезали в проеме в потолке. Они немало повидали в свои годы. К чему им видеть еще больше?
Тоха и Мор наверху остались с детьми ожидать автобуса. Крышка люка плотно прикрылась, оставив охрану, оператора, обоих педофилов и хозяйку наедине с группой озверевшего от всего уведенного спецназа.
— Сыч, «зайчик» и оператор твои. Цербер, Орк, охранники ваши, — сухо бросил Харламов и добавил: — Я же побеседую с дамами этого «бизнеса».
Автоматы с сухим стуком опустились на пол. Трое подняли головы, смотря в глаза нелюдям, и… просто дали волю внутреннему зверю. Охранники знали, кого прикрывают, оператор знал, что снимает, «актеры» — какую дьявольскую пьесу играют. Хозяйка же…
Парней было бессмысленно останавливать.