— Ты пойдешь со мной, или он умрет! — Тело Денницы стало меняться. Голос из бархатного стал похожим на камнепад тысяч камней.
Лилит склонила голову, убито прошептала:
— Если он останется в живых и не падет от твоей или чьей-либо еще руки и мы покинем рай, никого больше не тронув, то я уйду с тобой… навсегда. Даю слово. — Лилит склонилась над Адамом, припала губами к губам, слезы покатились по щекам и закапали на его рассеченное лицо, коснулись губ. На местах нанесенных Денницей ран водная лазурь превратилась в пар, и порезы затянулись. — Адам, я должна покинуть тебя, но род человеческий не прервется. Ты обязан полюбить другую. Слышишь, милый? Ты обязан. Ради меня, ради наших несостоявшихся детей, внуков и потомков. Ради рода человеческого. Какой бы ни была та другая, но ты должен… должен… прощай, мой любимый муж, постарайся забыть меня.
Послышался шелест множества крыльев. С неба, закрывая солнце, спустились серафимы. Три пары багровых крыльев на каждого грозно взъерошились, пылающие мечи яростно отразили свет светила. Среди небесного воинства выделялся архангел Михаил с огромным пылающим мечом, что горел и светился, словно само солнце. Новоприбывшие быстро окружили отступников, среди которых, как гора, возвышался могучий Денница.
— Как вы могли пойти против своих братьев? — Михаил стоял плечом к плечу с серафимами, замыкая круг вокруг отступников. Каждый багровокрылый был как минимум на две головы выше Михаила, но по сравнению с Денницей и его новыми солдатами они выглядели, как дети перед взрослыми.
Денница больше не атаковал, опустил огромный, покрытый по самую рукоятку священной кровью черный меч. Он добился всего, чего хотел. Она принадлежит ему. А в рай он еще вернется. Вернется и утопит это место в крови… Теперь уже насовсем.
С неба спустился Конструктор, вознес длань над Денницей, могучий голос покатился по земле, заставляя всех падать ниц. Только Денница устоял на ногах.
— За свои деяния ты будешь низвергнут. Ты и твои приспешники будете прокляты во веки веков, и не будет вам мира и покоя…
Денница поднял тяжелый взгляд, борясь со слабостью во всем теле, губы раздвинулись в ехидной усмешке:
— Как только ты совершишь изгнание, ты потеряешь половину силы. Ты будешь светлым, но тьма будет со мною. Ты знаешь баланс дуальности. Не будет единого преемника Рода.
— Убил ты светлое в себе, как только покусился на запретный плод, что не на дереве растет, а создан для другого. А покусился ты на дар любви. А он лишь для души, для человека. И ангелы любить не могут. К тому же любовь — игрушка для двоих, а не пристанище для одиночества. И будешь одинок теперь ты!