Вздохнув, она села. Блокнот упал на песок.
Эйдан остановился совсем близко от нее и сказал:
— Привет.
— Привет, — ответила она хриплым шепотом, глядя на него темными глазами.
— Как дела?
— Нормально. А у тебя?
— Не скажу чтобы здорово, — ответил он сквозь зубы.
— Правда?
Внезапно в ней что-то изменилось: она стала более естественной и искренней, менее настороженной. Заботиться о других было в ее природе — и это являлось одной из причин, по которым она так ему нравилась.
— Предполагалось, что я больше сюда не попаду, и после сегодняшнего раза вернуться мне уже не удастся.
— Почему?
Гамак перестал раскачиваться.
— Существуют законы. — Он подошел поближе. — Нам запрещено заводить отношения со Спящими.
— О!
— И даже не будь запрета, я никогда бы такого не допустил. Моя работа исключает что-либо подобное.
Лисса приподняла поля шляпы. Ее прекрасное лицо было таким открытым, таким естественным.
— Ты это говоришь гипотетически? — (Он покачал головой.) — Ты хочешь сказать, что в противном случае мог бы завязать со мной отношения?
— Не просто мог бы, — буркнул он. — А именно так и сделал бы.
Нахмурившись, она повернулась в сторону океану, а Эйдан любовался ее падающими на голые плечи волосами, которые золотились на солнце. Во рту у него пересохло, руки сжались в кулаки. Желание запустить пальцы в эти золотые пряди было почти непреодолимым.
— Почему же в таком случае ты пришел? — спросила она, соскочив на песок.
— Из-за того, как мы расстались. — Он посмотрел на нее, и она встретила его взгляд. — Не могу допустить, чтобы ты думала, будто случившееся между нами — это просто часть моей работы.
— Спасибо, — произнесла она со спокойным достоинством.
И тогда он не выдержал. Шагнув ей навстречу, он сорвал с нее шляпу, обхватил ладонью затылок и поцеловал — страстно и нежно.
— Я занялся с тобой любовью, потому что не мог не заняться. Потому что хотел этого больше всего на свете. Я не жалею об этом и хочу, чтобы ты тоже не жалела.
Ее маленькие руки сомкнулись на его запястьях.
— Я не жалею.
Он прижался лбом к ее лбу и вдохнул присущий только ей мягкий цветочный запах.
— У меня такое чувство, будто я знала тебя долго-долго, — прошептала она. — Словно я прощаюсь со старым, дорогим другом.
— Мне тоже будет не хватать тебя, — ответил он, а затем крепко поцеловал.
Этот поцелуй должен был стать прощальным, поминальным действом, которое навсегда запечатлеется в его памяти. Но ее вкус и запах дурманили и пьянили, словно вино.
— Лисса, — выдохнул он, не в силах скрыть мучительное желание.
Она попыталась обнять его за широкие плечи, но у нее ничего не получилось, и она обняла за спину. А он, упиваясь ее ароматом, языком раздвигал ее полные губы — словно всовывал член в ее влагалище — и поглаживал мозолистыми руками ее нежные бедра.