Однажды Колька появился на Мойке и начал хвастать. Он говорил, что скоро они откроют вторую булочную и отец купит ему велосипед «Дукс», что на будущий год он поступит в «Петершуле» — школу, где все предметы преподают на немецком языке и где учится не такая шантрапа, как мы, а дети солидных родителей. Так и сказал: «Не такая шантрапа, как вы!» Возмущению нашему не было границ, и мы ответили ему, что «Петершуле» знаем, что там учатся только «гоги-мальчики» и «гниды империализма» вроде него. Выражение это, взятое с какого-то плаката времен гражданской войны, нам очень нравилось.
Колька платил нам такой же ненавистью. Он никогда не угощал нас, не приглашал в свою компанию, издевался над нашими играми и считал нас «пацанами» и «шантрапой».
Мы никогда и ничего не покупали в Колькиной булочной. Знали, что там стараются обвесить или подсунуть черствый хлеб. Но отказать себе в удовольствии посмотреть на его лодку мы не могли.
Да, это была лодка! Предел наших мечтаний. Она стояла против Колькиного дома, замкнутая на цепь, у большого ржавого рыма, вделанного в гранитную стенку набережной.
Ярко-красная снаружи, голубая внутри, с черным блестящим днищем, она казалась нам верхом красоты и изящества. На передней банке имелось даже отверстие для мачты. На корме выведено белилами: «Ласточка».
Колька стоял у перил. В руках он держал пару голубых, с красными выгнутыми лопастями весел. Наверное, собирался обновить свою покупку.
— Коля, возьми прокатиться, — заискивающе попросил Ромка.
Колька презрительно посмотрел на нас:
— Еще чего не хватало! Много вас здесь таких.
— Ну, Коля, возьми. Жалко, что ли?
— Сказал, что не возьму, и отстань. Понятно? — И он полез в лодку. — Подай-ка весла!
Мы стояли и не двигались. Колька закричал:
— Давай весла! Кому говорю? А то никогда не прокачу.
Это «никогда» решило все. Значит, когда-нибудь мы все же покатаемся на «Ласточке»! Мы подали ему весла. Он отпер замок, выбрал в лодку цепь, вставил оцинкованные уключины и не торопясь начал грести к Неве. Делал он это с шиком — «блинчиками», поворачивая выгнутые лопасти и проводя ими по воде. Мы молча шли за ним по берегу. А Колька и не смотрел на нас. Когда он выехал из-под горбатого мостика на Неву, мы грустно повернули к дому.
С этого дня наш покой был потерян. Мы бредили «Ласточкой». Она снилась мне во сне.
Колька всячески унижал нас. Вечером, когда он выезжал на прогулку, Ромка и я уже ждали его у ворот. Он выходил с видом хозяина и командовал:
— Гошка, сходи принеси весла со двора! Ромка, вычерпай-ка воду да поведи «Ласточку» к спуску. Поживей!