— Гошка, скорей выходи! Лодка есть! Понимаешь? Лодка! Я нашел! За восемь рублей!
— Бегу! Сейчас!
Я быстро оделся и, бросив уже на ходу маме: «Мамочка, я на минутку. Ромка вызывает», — выскочил на улицу.
— Летим на набережную! По дороге все расскажу, — выпалил Ромка.
Он был очень возбужден. Под мышкой он держал свинью-копилку.
— Понимаешь, — задыхаясь от быстрой ходьбы, говорил Ромка, — решил я прогуляться по набережной. Смотрю — на одной барже две лодки: одна за кормой — большая, другая — маленькая — у борта. Дай, думаю, спрошу. Шкипер на палубе был. «Продай». — «Купи». — «Сколько?» — «Восемь рублей». Понимаешь? Я так и обмер. У нас с тобой девять рублей и семьдесят три копейки. Скорей только надо, чтобы не передумал. Рубль семьдесят три копейки я уже вынул. На краску останутся.
До баржи мы добежали за несколько минут. Шкипер еще копался на палубе.
— Пришли? Деньги принесли? — спросил он нас.
— Принесли. Вот… — и Ромка начал вытряхивать монеты из копилки. Шкипер усмехнулся:
— На какой паперти собирали?
Мы не удостоили его ответом. Когда все деньги извлекли и пересчитали, шкипер пошел в свою каюту и принес два тоненьких весла.
— Можете забирать, — разрешил он и ушел.
Мы спустились в лодку. Уключин она не имела, вместо них были вколочены деревянные колышки, по два с каждого борта.
— Садись на корму, — сказал я, прилаживая весла.
Радость и нетерпение были так велики, что я догреб только до Зимней канавки. Тут мы причалили к первому спуску. Хотелось немедленно осмотреть покупку.
Когда Ромка вылезал, лодка качнулась и зачерпнула воду.
— Валкая, — заключил он.
Лодка действительно оказалась очень валкой. Достаточно было накренить ее немного, как она черпала воду. Но это не омрачило нашей радости. Приступили к осмотру. Лодка состояла из шести досок обшивки, днища, киля, двух штевней, задранных кверху, и четырех тоненьких и слабых шпангоутов, похожих на обручи деревянной бочки. В пазах она немного протекала.
— Красавица, — восхищенно сказал Ромка, — лоцманка. И носом, и кормой ходить может. Вот зашпаклюем, покрасим, уключины настоящие поставим, и будет что надо!
— А как назовем ее, Ромка?
— Давай назовем ее «Голубь». У Кольки «Ласточка», а у нас «Голубь» будет.
— Нет, «Голубь» мне не нравится. Давай лучше назовем «Волна».
— Пусть «Волна». Тоже хорошо. Вот бы парус еще, Гошка.
— Достанем где-нибудь. Я дома старую простыню попрошу.
— Ладно. Поехали, а то поздно.
Трудно описать наше состояние, когда мы выехали на Мойку. Хотелось, чтобы все нас видели и восхищались вместе с нами. Но на набережной не было ни души.