До сих пор я храню о ней память, до сих пор произношу ее имя с уважением и любовью.
В январе 1924 года произошло событие, которое невозможно было забыть.
Мы с Ромкой сидели и готовили уроки, когда пришла мама. Что-то необычное было в том, как она вошла в комнату. Медленно, тихо, не поздоровалась. Я обернулся и увидел ее. На улице, вероятно, было очень холодно, и потому мамино лицо покраснело. Перчаток на руках почему-то не было, и руки тоже были красные. Я заглянул ей в глаза и сразу же понял: что-то случилось. По щекам у нее катились слезы.
Это было так не похоже на маму, что я вскочил и бросился к ней:
— Мамочка, что с тобой? Что случилось?
Она посмотрела на нас и тихо сказала:
— Горе, мальчики, большое горе. Ленина не стало. Умер…
Она отвернулась и несгибающимися, закоченевшими пальцами старалась достать платок. Я оцепенел. Это было так неожиданно. Мы знали, что Владимир Ильич болен, но ни одной секунды не думали о том, что он может умереть.
Ленин умер… Владимир Ильич Ленин, который был таким близким, таким понятным и родным… Ленин, которого мы привыкли видеть на портретах смотрящим на нас живыми, проницательными, умными глазами… Ленин, к которому все обращались в своих мечтах… Ленин — надежда на лучшую жизнь…
Ромка застыл у окна.
— Мальчики, выключите свет, а я полежу немного… Посидите так… — сказала мама и прилегла. Я повернул выключатель.
Потом мы с Ромкой долго стояли, прижавшись друг к другу, и молча смотрели на темную улицу. Все было как обычно. На углу Миллионной горел фонарь. Мимо окна проходили редкие прохожие, под ногами у них скрипел снег. Но в этой обычной и знакомой картине было что-то тоскливое и мучительно тяжелое. Я сдерживал слезы, но они падали мне на курточку. Ромка тер глаза кулаком, — наверное, тоже плакал.
— Как же теперь? Что же будет? — наконец шепотом прервал молчание Ромка.
Я не ответил. Мама не спала, и слышно было, как она тяжело вздыхает. Когда Ромка ушел, я подсел к ней и тихо спросил:
— Мамочка, что же будет без Ильича? Как будем жить дальше?
Казалось, что без Ленина жизнь должна остановиться…
На следующий день на всех домах повесили траурные плакаты с портретом Владимира Ильича и горячими, полными скорби словами Центрального Комитета партии.
Я выпросил один такой плакат и повесил его в комнате. Такие слова были написаны там, что без слез нельзя было их читать. Я читал и плакал.
Вечером была траурная демонстрация. Стоял сильный мороз. На улицах горели костры. Тысячи людей направлялись к Марсову полю. Потрескивали факелы, и красные пляшущие отблески пламени освещали лица людей. У музыкантов примерзали губы к медным инструментам, но звуки траурного марша не смолкали. Люди шли… В молчании, медленно, несмотря на мороз, двигались колонны… Ленина не стало…