- Жук учёный, небось, представит всё таким образом, что получил боевое ранение, да ещё чёрную метку затребует, - продолжал разговор Майс.
- Значком "За ранение" некомбатантов не награждают, - возразил лейтенант медицинской службы.
- Да какой он гражданский, а, вы же здесь всего неделю. Остерегайтесь этого типа, связи у него о-го-го, в самом Берлине. Мой шеф уже обжёгся.
- Спасибо за предупреждение, только меня это уже не касается, - лейтенант усмехнулся, - к вечеру мы будем в Вязьме. Так что, счастливо оставаться в этом гадюшнике.
Медик козырнул Майсу и отправился к стоящему грузовику, на который только что загрузили койки. Покрытый эпоксидной эмалью белого цвета шкаф, гордость местной больницы, так и остался лежать на снегу. До него, как и до меня с Дистергефтом, никому не было дела.
- В комендатуру! - громко крикнул мне Петер Клаусович.
Я хлестнул лошадку, караульный спешно отошёл в сторону, освобождая дорогу. У Ржецкого мы задержались минут на двадцать. Петер Клаусович известил власти, что собирается проводить раскопки западнее Прилепово, в связи с чем хотел бы привлечь на работы детей, снег расчищать. Евгений Владимирович тут же состряпал документ и отправился визировать бумагу к Долерману. К сожалению, комендант отказал. Выпускать кого-либо из гетто, было категорически запрещено, а организовать прилеповских ребятишек можно было и без комендантского благословления. Там же, Ржецкий рассказал, что с утра в доме, где поселились немцы, взорвалась граната. По случайности никто не пострадал, но теперь, близко к окнам лучше не подходить - стреляют сразу. В подтверждение его слов мы услышали винтовочный выстрел и полный отчаянья женский крик. Лицо Ржецкого передёрнулось. Мы выглянули на улицу. Возле доски с объявлениями стоял немец с винтовкой в руках, выцеливая кого-то на другом конце улицы.
- Эрнст, - окрикнул солдата Ржецкий, - спички есть?
Немец обернулся на окрик, вновь перевёл взгляд обратно на улицу и щёлкнул флажком предохранителя, что-то буркнув в ответ. Больше нам в Хиславичах делать было нечего. Усевшись в сани, мы поехали. Полдороги Дистергефт молчал, а затем разговорился:
- Как вы узнали, что Пауль был нацистом?
- Я слушал ваш с ним разговор. Удивлены?
- Да. Хотя, нет. Вчера я заметил надпись на электрическом приборе. Он рассчитан на очень странное напряжение, а ваши лампы? Я читал о Тесле и его опытах, но был уверен, что половина из написанного - миф. Видимо, ошибался. У вас нет проводки, а лампочки горят. Так что я не удивлён, что вы можете слушать то, что происходит в комнате двумя этажами выше.