— Если нам висеть на одной виселице, то я, Ларри, согласен.
Линмаус не стал больше спорить, а только про себя выругался.
Под покровом ночи они незаметно подъехали к изгороди, тянувшейся вдоль дороги, остановились под плотно растущими густыми тополями и слезли с лошадей. И тут со стороны дома послышался скрип открывающейся двери.
— Цыпленок! Цыпленок! — раздался в темноте пронзительный женский окрик.
— Что? — донесся приглушенный стенами конюшни голос шерифа.
— Неужели ты не мог накинуть на себя хотя бы фланелевую рубашку?! — провизжала миссис Энтони. — В такую холодную ночь легко подхватить воспаление легких. Никогда еще не видела таких глупцов!
Из конюшни послышалось невнятное бормотание.
А Линмаус тем временем перелез через изгородь и, крадучись, направился вдоль ручья прямо к конюшне. Том последовал его примеру. На небе светили удивительно яркие звезды, но густые кроны ивняка служили обоим надежным прикрытием.
Линмаус внезапно остановился и коснулся рукой плеча Тома.
— Послушай, возвращайся назад и присмотри за лошадьми. Будешь прикрывать нам отход!
— Нет, останусь с тобой, — возразил молодой Дэниельс. — Учти, я отлично бегаю.
Времени на споры не оставалось, так что Ларри не стал переубеждать упрямого юношу, а поспешил к маячившему впереди строению. Едва он достиг его ворот, как из конюшни послышался топот копыт, и вскоре оттуда на площадку, освещенную ярким светом звезд, выехал шериф.
Он был верхом на стройной, но крепкой лошади, высоко поднимавшей ноги, и с гордо посаженной головой. Линмаус с болью в сердце опознал в ней свою Фортуну.
— Стой, шериф! — негромко воскликнул он.
Энтони дернулся в седле и тупо уставился на поблескивающий в свете звезд револьвер Ларри. Затем, оправившись от оцепенения, громко произнес:
— Ну и напугал же ты меня, Линмаус! Я думал…
Но его слова были прерваны звоном колокола. На этот раз звонарь дергал за его веревку с еще большим остервенением.
«Что же они еще обнаружили? — мелькнуло в голове Ларри. Может, те двое бродяг тоже сбежали и теперь на их поиски потребовались дополнительные силы? Очень даже возможно. В таком городке, как Крукт-Хорн, где плюют на закон, с местными жителями не очень-то и церемонятся».
— Ну-ка, слезай, Цыпленок! Да не с той, а с другой стороны, — приказал он.
— Цыпленок! Цыпленок! — раздался из дома крик миссис Энтони.
— Я здесь! — откликнулся шериф.
— Ты оставил в доме свою трубку. Ты же с ней никогда не расстаешься. Я тебе табак в нее набила.
— Хорошо! — радостно прокричал жене Энтони и слез с Фортуны со стороны Линмауса.