— Что нашло на этого паршивого мула? — спросил шериф, приподнимаясь. — Чего он там увидел?
— Ничего, — сказал я. — Сам знаешь, что за твари эти мулы, Таг. Но известно ли тебе, почему они порой вдруг начинают громко орать, как будто зовут на помощь?
— А-а… Догадываюсь, к чему ты клонишь, — отозвался шериф. — И почему же? Ты сам-то хоть знаешь?
— Конечно, — ответил я. — Потому что даже мулу так надоедает быть подлой скотиной, что его одолевает навязчивое желание стать лучше. Так что, когда услышишь вот такой истошный крик, то знай, что в нем проснулась совесть, и он молит небеса дать ему ещё один шанс.
Таг Мерфи снова не спеша растянулся на своем одеяле.
— Что ж, может быть, ты и прав, — задумчиво изрек он. — Я не знаток по части мулов, и вероятно поэтому мне никогда не было их жалко. Помяни мое слово, Джо, все они просто подлые твари.
— Точно, — согласился я. — И это как раз напоминает мне об одном случае, когда…
— А может, они и тридцати не пожалеют, — проговорил шериф.
Я понял, что его в очередной раз обуяли думы о награде. И снова промолчал. Вариаций на эту тему я уже и так выслушал предостаточно.
— Ну, а с другой стороны, — вздохнул шериф, — управляющий банка — мистер Рейнджер — редкостный жмот и скотина, и может запросто заявить, что я не совершил ничего сверхординарного, и что именно за это мне и платят мое жалованье.
На этот раз я решил все-таки вставить свое слово.
— А то. Запросто, — поддакнул я.
Шериф хмыкнул.
— Здесь почти четверть миллиона, — продолжал он размышлять вслух. — Но уж хотя бы процентов десять они мне должны заплатить. Должна же в них быть хоть капля совести.
— Ага, — сказал я.
— И даже если мне дадут всего пять процентов, то это все равно целых двенадцать с половиной тысяч.
— Угу, — промычал я.
— Но они не станут мелочиться и наверняка округлят сумму до более удобоваримого значения. Скажем, до пятнадцати тысяч.
— Или до десяти, — услужливо подсказал я.
— Да уж. Или даже урежут до десяти, — вздохнул шериф. — Ты говоришь прямо как настоящий банкир, Джо. Держу пари, ты бы смог замечательно управляться и за банковской стойкой, подсчитывая проценты и занимаясь прочими денежными премудростями.
— Угу, — сказал я.
— Итак, десять тысяч, в худшем случае. — подытожил он. — Но все равно, это же уйма денег. Вон полицейский Уэллер сумел обзавестись отличным хозяйством, о котором можно только мечтать; и все это, включая инвентарь, землю и стадо, обошлось ему всего восемь тысяч.
— Много скота за такие деньги не купить, — заметил я.
— Не купить, — согласился шериф. — Он купил ровно столько, сколько смог, теперь даже это немногое будет приносить ему реальный доход.