— Почему ты так заботишься обо мне?
— Ты спас меня от этого мясника.
Один из спящих потянулся, застонал и попросил их заткнуться и дать другим отдохнуть. Разговор прекратился, но для Аллана эта ночь была долгой и бессонной. Часы тянулись бесконечно, и казалось, что утро никогда не наступит.
Когда между спутанными черными ветвями деревьев забрезжил рассвет и холодный ветер, слетающий с гор, начал пробирать до самых костей, пленник Ала снова попытался вернуться к разговору:
— Если ты дашь мне ускользнуть… ну, как будто ты заснул…
Но Аллан только покачал головой. Правильно это было или нет, но этот человек вместе с остальными охотился за ним, как за диким зверем, и у Аллана было полное право не дать ему возможности выдать их всех. Что касается Баттрика, то Аллан заверил беднягу Билла, что не отдаст его в лапы этого убийцы.
Вскоре наступило утро. Встало солнце, и когда его лучи позолотили верхушки гор и кроны деревьев, трое бандитов проснулись, мучимые холодом, голодом и нестерпимой жаждой. Они не пили уже двенадцать часов или даже больше и при этом изнемогали от усталости. Вдобавок ко всему, у них не было ни крошки еды. На завтрак выкурили по самокрутке и потуже затянули пояса.
Невозможно описать то уныние, с которым беглецы оглядывали друг друга. Сон не принес бодрости и не освежил тела. Аппетит, разыгравшийся после бега, тревог и от горного воздуха, стал поистине мучительным. Было ясно, что отдохнуть в течение дня, как они надеялись накануне, не удастся.
Первой и самой насущной необходимостью была, конечно, вода. Спросили Билла. Но он не знал, есть ли рядом источник. Весь этот район был ему абсолютно незнаком, потому что он прискакал сюда издалека вместе с погоней.
— Убить — или быть убитым, — прорычал Баттрик. Он зверски взглянул на жертву, побледневшую и даже пожелтевшую от ужаса.
Как самого опытного и умелого охотника, Хэнка Гира отправили на поиски воды. Его не было около часа. Вернулся Хэнк с потемневшим лицом и молча сел. Не проронив ни звука, он медленно свернул и зажег самокрутку и затянулся так жадно и глубоко, что она почти вся дотлела за этот вдох. Прошло около четверти часа, прежде чем он заговорил. Все, что он сказал, было:
— Малыш был прав.
— Какой малыш? — проревел Баттрик, чья ненависть к Аллану, казалось, возрастала по мере того, как он уставал.
— Ты понимаешь, о ком я. Ал был прав. А ты — нет. Как и все мы.
— Прав? — эхом отозвался Баттрик, бледнея на глазах. — Прав в чем?
— Они нас окружили. Они везде. Эти сволочи взяли нас в плотное кольцо. Можешь бросить монетку, чтобы посмотреть, что нам делать!