— Нет, не может быть, — выдохнул Джим. — Старик Кристофер следит за ними. Ему докладывают прямиком из Эль-Райдела. Они сидят тихо и кусают локти. Интересно, что у них на уме? Чего они задумали?
Но Аллан был настолько погружен в раздумья на другую тему, что Джиму пришлось дважды раздраженно повторить последний вопрос, прежде чем он ответил:
— Наверное, они боятся, Джим.
Аллан ответил наобум, потому что не хотел забивать себе голову посторонними рассуждениями, и в ответ Джим бросил на него изумленный взгляд.
— Боятся? — повторил он. — Да они вообще не знают, что такое страх! Они и слова-то такого не слышали! Боятся? Нас? Послушай, старик, да они сожрут дюжину таких, как мы с тобой, и еще будут жалеть, что не удалось как следует подраться!
Но даже такая угроза не могла долго занимать мысли Аллана. Через минуту он вернулся к своим размышлениям. А Джим, оставив попытки втянуть в разговор своего необщительного спутника, завернулся в одеяло и растянулся на толстом ковре опавших сосновых иголок. Не успел он улечься со вздохом, предвкушающим отдых, как дыхание его стало глубоким, медленным и размеренным.
И тут Аллан обнаружил, что остался один на один с полночью в горах. Осознание громадного пространства, болезненное ощущение расстояния от земли до макушек высоких сосен, от деревьев до горных пиков, от черных зубцов до холодных белых звезд, дрожащих в высоком, невообразимо высоком небе, — это удивительное чувство впервые закралось в его сердце. И первым его порывом было желание сбежать, укрыться под надежной крышей дома или опустить глаза. Но все же его разум преклонился перед этим необозримым величием. Прозябающие в городах не знают, что такое небо. Все, что им доступно, — это приятная голубизна да розоватые отсветы, ложащиеся на стены дальних домов; или же, проезжая на извозчике, видят они звездную карусель, сияющую в просветах серых туч, среди узеньких улочек, сдавленных с обеих сторон стенами высотных зданий. Вот и все, что знают о небе жители городов. И это же знал Аллан. Небо лишь тогда привлекало особое внимание, когда обрушивало на землю раскатистый гул грома, или потоки дождя, или мягкий, холодный снег.
А здесь, на Западе, все было иначе. Сейчас Аллан сидел на земле, задрав голову, и смотрел ввысь, исполненный искреннего изумления и невыразимого счастья. Одна мысль терзала его неотступно, мысль о собственной глупости: он прожил столько лет с этим чудом над головой и ни разу даже не заметил его! Он походил на человека, обнаружившего, что соседская дочка неожиданно превратилась в очаровательную женщину. Что-то новое появилось в ее голосе, руках, глазах, что-то такое, что можно долго изучать и разглядывать, так и не раскрыв тайны ее прелести. Это и случилось с Алланом, на прогалине среди сосен, у обрыва каньона Эль-Райдел. Он по-новому ощутил одинокую красоту горной ночи, он упивался ею допьяна. И чем больше наполнялось его сердце этим новым блаженством, тем сильнее прикипал он взглядом к небесам. И невозможно было оторваться от этого зрелища и вернуться мыслью к бренной земле. Но единственный город… единственное существо…