— Моё поколение было готово к любым переменам просто потому, что находилось в тот момент в подростковом возрасте. Но мы процессом не рулили. Мы скорее были наблюдателями или фигурами на шахматной доске, которыми двигали другие. Те, кто родился чуть раньше, в 60-хх — фактически уже сами толкали, двигали эту ситуацию. Даже среди советской верхушки были такие, кто хотел легализовать свои теневые доходы, не хотел вечно бояться всяких силовых ведомств типа КГБ или ОБХСС. Думаю, им было на руку то, что в городском обществе преимущественно нарастало нетерпение, потому что ценности советские уже никто не разделял, рассказывали анекдоты, ловили западные радиостанции, потихоньку занимались частным предпринимательством, шабашили, например, фарцевали…
— Ита чта?
— Шабашка — это когда инженеры в отпуск нанимались квартиры ремонтировать или детские сады. Фарцовка — торговля иностранными шмотками, журналами, жвачкой… и так далее.
У вузовского компьютера и под это материалы были наготове — появились смешные хипари с расклешёнными джинсами, они обменивались дисками на Горбушке, играли на гитарах.
— С другой стороны — продавались ещё и какие-то наши сувениры иностранцам. Такая торговля в СССР была незаконной, прежде всего, из-за валюты. То есть, рисковали ребята.
— А ви?
— А я не рисковал. Но ведь речь не обо мне. Итак, что дальше… дальше у нас идут люди, родившиеся в 50-хх. Они тоже были рады переменам, но, по сути, готовы к ним они были плохо. За исключением разве что тех, кто руководил предприятиями и смог их потом приватизировать. Но вы учтите, я в первую очередь про город говорю. И даже более того — про Москву. Известно же, у нас за пределами МКАД в России совсем другая жизнь была. В республиках вообще своя история — национальное самоопределение, борьба с оккупантами и т. п. Там СССР вообще порой воспринимался как порабощение. Но в России, особенно в сельской местности, большинство всё же было не готово ни к каким переменам. Всё их устраивало. И, в общем-то, жизнь была пусть и скучноватой, но сносной. А для многих людей — идеальной, я бы даже сказал чистой, светлой.
— И как так случилас?
Я замялся с ответом и на помощь пришёл Вайнштейн:
— Ну, я же вам рассказывал. Как это называется? «Нерешительная…
— Ли-берали-зация сверху».
— Правильно! И все кто начинал такие реформы, потом плохо кончали. Тот же Александр…
— Ну да… и Горбачёва тоже невзлюбили… Ну, а потом и Ельцина…
— А иво за ч?
— Засиделся. Он всё стареет и стареет. Воров вокруг него собралось не сосчитать.
Ельцина стали показывать на экране в разные периоды его правления, он постепенно старел, толстел, тупел.