Стоп! А где могут быть остальные члены нашего «рейда» по вражеским тылам? Ладно, «местные» сами по себе, а вот мой брат и Юра – под моей опекой. За них я несу ответственность! Я их защищаю. Но где они сейчас? На борту «Каманина» или нет? Вдруг их загребли энкавэдэшники и увезли в неизвестном направлении?.. Твою-у-у м-м-мать!..
– Тук-тук!.. Привет отдыхающим! – Слава тебе господи! Сергей! Собственной персоной! И Юра тоже… – Тесновато у тебя тут… М-да… Зато отдельно лежишь! – Брат и друг в темно-синих халатах, надетых поверх больничных сорочек, шлепая тапочками, зашли в каюту. Голова брата перемотана аккуратной повязкой, у друга забинтована кисть левой руки.
– Здарова! – Юрец протискивается в каюту и пожимает мне руку. – Ты как тут?
– Нормалек. Кости срастутся. Это вы Алину остановили? – киваю на дверь.
– А? Алину? Медсестру-то? Ага… Уже познакомился? Она сказала, что ты только проснулся. Ишь ты, скоростной какой! – Иванов, присев на край кровати, замахнулся, чтобы толкнуть меня в плечо, но остановился. Дружеский жест может выйти боком. – Кхем… Ну, короче – молодца.
– Юрец, что у тебя с рукой?
На мой вопрос он только отмахнулся:
– Да фигня, когда тебя на катер грузили, черкануло. Мина рядом разорвалась. Меня в руку зацепило, а Хорнеру, представляешь, осколок в зад угодил. Ха-ха-ха!.. Ну Джампер был ранен еще в пути. А с остальными все в порядке. Но всех здесь, на «Каманине» разместили. Говорят, судно ближе к вечеру отправится обратно к Киеву. Поэтому всю нашу компанию и прихватили.
– А сейчас мы где стоим?
Друг пожимает плечами и, чуть задумавшись, отвечает на вопрос:
– Где точно, не скажу, но Мозырь сто процентов недалеко. Канонаду слышно было…
– Ты как себя чувствуешь? – Брат выглядит встревоженно. Вроде и беседа уже ушла от болячек, а все туда же!
– Да нормально, я тебе говорю. Нормально. Семь сложных переломов ребер, повреждение легких, дренаж поставили – видишь трубку? Она мне в легкие введена. – Лица посетителей вытянулись. – Вот, каркасную шину наложили. Подними край одеяла. – Брат аккуратно выполняет указание и замирает.
– Смотри, Юр…
– Ох, ничего себе… Пластина к тебе пришита, что ли?
– Угу… Когда доктор шину поправлял, я под кожей эти нити ощущал. Жутко, скажу я вам. – Заулыбались, но в глазах все больше взволнованности. – Не напрягайтесь. Все будет хорошо. Это я гарантирую. На мне как на собаке заживает. И у меня еще куча дел. Вас, к примеру, оберегать да обучать… – Не хочу думать, что самые близкие люди меня не понимают и боятся. Да, может быть, я немного сошел с ума, но пока еще знаю, где границы дозволенного. Где рамки понятия «человек». Пока еще знаю…