Руди Джонсон, всеми любимый мэр Джексонвилля, накануне уехал в Юту — хоронить свою несчастную маму. Этим предлогом он воспользовался еще и для того, чтобы немного отдохнуть — порыбачить где-нибудь в полном одиночестве.
— Не нагнетать напряжения… Это будет не слишком просто, в такой-то дыре. Готов поспорить, что все в городе только об этом теперь и говорят… — покачав головой, заметил Леонард.
— Знаю. К счастью, я вполне могу рассчитывать на то, что Биг Бюргер не станет расписывать свою находку во всех деталях. И один Бог ведает, что…
Раздался автомобильный гудок, и какая-то машина затормозила, въехав во двор. Затем послышался вполне благовоспитанно звучавший голос:
— Добрый вечер, Леонард; добрый вечер, шериф; ну и жара, скорей бы зима наступила, что ли!
— Хотите пива, док?
— Нет, спасибо, спиртного я не пью; может, у вас найдется стакан холодной воды?
— Джем, принеси-ка воды со льдом доктору Льюису.
Джереми налил стакан воды, бухнул туда целую горсть льда и отнес доктору. Льюис был высоким, тощим и рыжим, с типично докторским лицом, всегда серьезным голосом и квадратными очками на носу. Джем подумал, что он, наверное, специально придает себе такой вот типично докторский вид, чтобы произвести неотразимое впечатление на свою клиентуру. Затем вспомнил о том, что доктор Льюис служит в местном морге, а стало быть, у клиентуры его нет другого выбора: ни один из его клиентов никогда его даже не видел. А чтобы не быть заподозренным в желании подслушивать чужие разговоры, Джем сразу же вернулся на кухню, где Лори накладывал себе уже вторую порцию кукурузного пюре.
— Скоро ты станешь таким, же толстым, как твой отец.
— Отцу моему чихать на тебя, сметанная рожа.
Тут через тонкую перегородку послышался хорошо поставленный голос доктора Льюиса:
— Я обследовал тело; не знаю, могу ли я говорить об этом в присутствии Леонарда…
— Продолжайте, док; Леонард у нас глух, как тетерев.
Леонард вежливо улыбнулся, как бы подтверждая справедливость сказанного.
Льюис прочистил горло, а Джем подумал: «Ну и комедиант!»
— По правде говоря, такого за многие годы работы мне видеть еще не доводилось. Я имею в виду такой… звериной жестокости. Все внутренние органы изорваны и частично, я бы сказал… сожраны.
— Сожраны? Собакой, что ли?
— Трудно сказать, кто это сделал; одно ясно: на такое способен лишь разъяренный безумец. Руки и ноги оторваны, а по всему телу — следы укусов.
— Может быть, целая свора собак? Учитывая, что в городе есть целая куча болванов, которые заводят собак довольно опасных пород, вряд ли стоит удивляться, что… — сквозь зубы проговорил Уилкокс.