Слава остановилась, подняла голубые глаза на парня и долго не отводила взора. Потом вдруг вновь зарыдала, схватилась за Андреевы плечи и уткнулась лицом ему в распахнутую овчину:
— А что ж мне еще теперь остается, миленькие?! Спасибо вам с Иваном! Отслужу!
— Какое там «отслужу», глупая?! Ты мне заместо сестры будешь! Никому тебя обидеть не дам!
Андрей погладил ее по голове, поправил сбившийся плат. И вдруг с ослепительной ясностью понял, что за месяцы совместного трудного пути Слава стала для него не просто спутницей, не только любимой приятеля. Он впервые вот так, с нежностью и лаской, обнимал женщину, и в груди его зарождалась непонятная теплая волна. Хотелось коснуться губами сбившихся волос, хотелось схватить ее голову, задрать лицо вверх и поцелуями осушить такие по-детски прелестные глаза. Понимая, что здесь, у братской могилы, это будет дико и кощунственно по отношению к Онопке, Андрей отстранился от девушки и взял ее за руку:
— Пошли!
Иван после погребения и поминальной тризны уединился в тереме Стахия. Воевода сам зазвал его еще за столом.
— Видел я тебя в деле, паря! Знатно бьешься, хоть и левой.
— А мне раньше едино было, боярин. Обоерукий я.
— Не хочешь со своими молодцами при мне остаться? Приближу, над сотней своей поставлю. Упрошу князя, чтоб сельцо аль деревеньку какую тебе для кормления подарил. За такую службу, что ты Симеону Ивановичу оказал, и боярством наградить не грех! Мыслимо ли дело: город от разграбления спасти, охоту шкодить у литвинов надолго отбить?! Что скажешь?
— Спасибо на добром слове, Стахий Михайлович! Только не могу я предложение твое принять. Слуга я князев, его поручение тайное выполнял, и пока он сам меня от моих же клятв не освободит, не волен я в желаниях своих. Равно как и племянник мой Андрюшка. Дома на Оке жена меня ждет любая. А вот Макарку приюти да девку Славу, что одна осталась. Некуда им теперь податься.
— Перебай с ними сам. Захотят — я не против.
Боярин повелел налить еще пенного меда. Поднял серебряную братину:
— Твое здоровье, Иван! Великому князю я все отпишу. Передашь ему сам грамотку в руки. Гости в граде сколь пожелаешь, корма я из казны оплачу.
— Спасибо на добром слове, боярин! Плечо вот подлечу и тронемся. Масляную хотелось бы уже дома встретить.
С решением Андрея дать приют Славе Иван согласился без долгих раздумий. Макарий решил вступить в Можайскую дружину. Спустя седмицу после Крещения трое верхоконных отправились в сторону Москвы.
Великокняжеская дружина вернулась из Торжка только в начале Великого поста. Иван отослал племянника со Славой к Алене, сам терпеливо ожидая прибытия бояр Василия или Андрея. Можайскую грамоту вручил Вельяминову, на словах поведав о всех своих злоключениях в Орде и после. Василий одобрительно хмыкал, бросая на своего верного слугу довольные взгляды. Под конец пообещал: